тени тепла. Только ледяной приказ.
– Я хочу, чтобы это сделала именно ты, – его голос был низким и жестким, как удар хлыста.
Ну всё, пора дать ему отпор. Я не позволю ему так обращаться со мной. Это не может продолжаться всё лето. Даже если меня выставят из этого дома… Моя гордость мне дороже.
– Ты не сможешь меня не заставить! – Мой голос звучал твердо, но внутри я чувствовала, как силы покидают меня.
Я развернулась и направилась к двери. Лучше уйти раньше, чем позволить ему думать, что он может мной командовать. Но в последний момент я все же обернулась.
Наши взгляды встретились – и будто что-то зацепило меня изнутри. Время замерло.
Максим стоял на прежнем месте, не шелохнувшись, но его глаза… Этот прищуренный, внимательный взгляд, словно он сканировал меня, оценивая, прикидывая что-то про себя. Он смотрел на меня так, как смотрят на противника перед боем – оценивающе, с вызовом и странной тенью интереса.
Глава 3
Несколько дней Максим меня не беспокоил. Я перестала выходить на утренние пробежки, и наши встречи свелись к минимуму. Но даже когда мы случайно пересекались, он делал вид, будто меня не замечает.
И все же я знала – это не конец. Просто затишье перед бурей.
В тот день я помогала маме на кухне, когда Ксения Альбертовна попросила отнести чай в гостиную. Мама быстро заварила чай, поставила на поднос чайник и две чашки.
– Отнеси, пожалуйста, – попросила она.
Я взяла поднос и направилась в гостиную.
Из-за двери доносились голоса. Один из них я сразу узнала – голос Максима.
– Мама, зачем ты это терпишь? – в его голосе звучало напряжение, за которым угадывалось отчаяние. – Стоит ли это всех этих лет унижений? Над тобой… и надо мной тоже? Я не хочу его видеть!
Я замерла, не решаясь войти. Максим говорил так резко, что у меня по спине пробежал холодок.
– Он твой отец, Максим, – голос Ксении Альбертовны был тихим и умиротворяющим, словно она старалась его убаюкать. – Ты должен быть благодарен за все, что у тебя есть.
– Благодарен?! – в голосе Максима было почти омерзение. – Мне противно пользоваться тем, что он мне дает! Я так не могу, мама.
– Он приедет всего на неделю… Пожалуйста, просто потерпи, ради меня… – её голос дрогнул, словно она с трудом сдерживала слезы.
Я сжала поднос сильнее. Атмосфера в комнате казалась натянутой, и я знала – вот-вот что-то должно было произойти.
Мои руки дрогнули, и чашки на подносе звякнули, выдав мое присутствие. Сердце ухнуло в пятки. Пришлось выйти из своего укрытия.
Ксения Альбертовна тут же отвернулась, незаметно вытирая слезы с лица. А Максим впился в меня взглядом – холодным, изучающим, словно пытался понять, сколько я успела услышать.
Я осторожно поставила поднос на столик, расставила чашки и принялась наливать чай, стараясь казаться невозмутимой.
– А на каком основании она вообще здесь живет? – вдруг бросил Максим, голос его был напряженным и нетерпеливым. – Она ведь здесь не работает.
Ксения