недостаточно помогали тебе, чтобы твоя дочь отказалась нам помочь в нашей просьбе? – в голосе Ксении Альбертовны зазвенел едкий сарказм.
– Я не совсем вас понимаю, Ксения Альбертовна… – начала мама, но её тут же перебили.
– Объясните мне, почему ваша дочь считает, что работать на нас выше её достоинства? – голос Ксении Альбертовны становился все громче, капризнее, напоминая детскую истерику. – Я хочу, чтобы она этим летом поработала у нас, а она отказалась!
Я украдкой взглянула на маму. Она стояла растерянная, словно перед ней возникла задача, которую она не могла решить.
– Диана, в работе нет ничего постыдного… – начала она неуверенно, потом замолчала, словно не знала, что сказать. А потом тихо добавила: – Диана, не доставляй мне хлопот, мне и так тяжело…
Я вздрогнула, как от пощечины. Эти слова больно ударили по воспоминаниям.
"Не доставляй мне хлопот, мне и так тяжело…"
Эту фразу мама повторяла мне слишком часто – когда меня ругали в школе или когда я предлагала ей помощь, или когда ей было просто не до меня. Всегда один и тот же ответ.
И я старалась. Изо всех сил. Училась лучше всех в классе, не просила помощи, не жаловалась, не плакала. Лишь бы не слышать снова эту фразу. Лишь бы не усложнять еще сильнее жизнь мамы.
– Прости, мама… – голос предательски дрогнул, слезы застилали глаза, но я попыталась улыбнуться. – Ксения Альбертовна, я согласна.
Ксения Альбертовна всплеснула руками и расплылась в улыбке, будто минуту назад не заходилась в истерике.
– Вот и замечательно, Дианочка! – весело провозгласила она.
Я кивнула, развернулась и поспешила к себе в комнату, так и не взглянув в сторону своей главной проблемы.
Максим.
Теперь я его ненавидела. Презренный, жалкий… ненавижу!
Захлопнув за собой дверь, я упала на кровать и дала волю слезам. Плакала долго и горько, пока боль и обида не начали потихоньку утихать.
Удивительно, но весь оставшийся день меня никто не трогал – ни звонками, ни указаниями. Пустота внутри сменялась глухой злостью, которая не собиралась отпускать меня так просто.
…
На следующее утро я все же решилась выйти на пробежку. После вчерашнего хотелось выплеснуть злость и обиду, которые не давали мне покоя. Я уже заканчивала растяжку, когда дверь дома открылась, и на улицу вышел Максим.
На нем были только спортивные штаны, а через плечо небрежно перекинуто полотенце. Он шел уверенно, целенаправленно – и, конечно же, прямо ко мне.
Когда подошел ближе, привычным жестом кинул мне бутылку воды и полотенце.
Я даже не попыталась поймать их. Просто отступила на шаг, и оба предмета с глухим стуком упали на газон.
Максим остановился. Его брови удивленно дернулись вверх.
Я усмехнулась и, выпрямившись, шагнула ближе. Пришлось запрокинуть голову, чтобы встретиться с ним взглядом.
– Мой рабочий день начинается с восьми, – бросила я холодно. – Так что до восьми, можешь идти к черту!
На его лице