уехал обратно.
Гулиза бросилась в объятия сына, приговаривая:
– Уан дукухшоуп, сычкун! (пусть все твои неудачи пере- йдут на мать). Как ты возмужал, сычкун. Совсем красавцем стал. Конечно, разве такого красавца пропустили бы мимо девочки, но зато твой сын такой же красавец.
– Мама, моя самая мудрая и лучшая мама, наверное, осуждаешь меня, но я не виноват, что я таким уродился у тебя, – обнимая мать, говорил Аляс.
– Что ты, сынок, вы, мужики – все такие, твой отец по- казал тебе пример (агяур), что взять с тебя, но ты лучше, сычкун, что сына не бросил, ианду дикухшоп, совсем мед- вежонком стал! Ты расскажи лучше, как там его мать? Она хоть жива? – спрашивала Гулиза.
– Давай зайдём домой, мама, и я буду потихоньку от- вечать на все интересующие тебя вопросы: а их у тебя о-ох как много, – ещё раз одной рукой прижал к себе мать, а другой поднял сумку и они вошли домой.
– Аккуратно, сломаешь старухе кости, у-ух, совсем медведь стал. Сразу видно, что вырос в горах. Горы дают свою силу и закалку, здесь все богатыри, большой город не повлиял на твоё здоровье. Слава Богу, что приехал, я уже беспокоилась за твоё здоровье, – щебетала радостно Гулиза, что приехал её сынок, – вот твой друг: такой блед- ный, хилый, без подсказки определишь, что всё время жи- вёт в городе.
– Валера. Такие люди бывают или их мало? Он разве мне друг? Теперь он мой брат. Как я хочу его увидеть и обнять, хотя не понимаю, как ему в глаза смотреть? Я очень вино- ват перед ним, – с сожалением говорил Аляс.
– Сегодня не увидишься, он в горах. Его за уши не оття- нешь от гор, так ему нравится. Он не знает, что ты приезжа- ешь, а то уже спустился бы. Завтра кто-нибудь поднимется, и они вместе спустятся, – сказала ему Гулиза.
– Мамочка, милая моя, имею ли право сидеть сутки дома и не увидеть человека, который для меня столько
сделал? Была бы глубокая ночь и то поднялся бы к нему,
– заметил Аляс.
– Аей нан, аей, (да), пхашароп (стыдно) конечно, – но подумала, ты с дороги уставший, – оправдалась Гулиза. – Мы переживаем за него, часто ребята поднимаются к нему, поднимают свежую пищу. Но он очень хочет в горах быть, пусть живёт. Да ещё боялись, вдруг милиция нагрянет, то есть, вдруг сообщат из Москвы, вот и мы… даже рады, что ему нравится в горах!
В горах у них родовая пещера, если можно так назвать, но её обживали их деды и прадеды и молодежь не забро- сила традиции предков. Каждое лето они бывают там по очереди.
В их роду был дед, которого называли «златоносцем». У него было много золотых монет, хотя никто не знает, сколь- ко у него было червонцев: тайна погребена в глубоком лесу, где – никто не знает. Он носил мешочек из сукна, где у него постоянно лежали червонцы, поэтому его называли
«хьы макуан»; (золотой мешочек).
Его нашли мёртвым в канаве, мешочка с ним не оказа- лось. Дед Абраг был богатырь – огонь–мужик. Осилить его было не так уж легко, но, наверное, настигли неожиданно и группой, а то он так не дался бы.
А клад так остался лежать в тайнике, который знал он один и никого не