к концу. Показывали пьесу известного японского драматурга Тикамацу Мондзаэмона «Сонэдзаки синдзю», то есть «Самоубийство двух влюбленных в Сонэдзаки». Я заведовала титрами. Сначала сделала перевод, а во время спектаклей сидела в боковой ложе и нажимала на кнопочку. В остальное время переводила устно: интервью, пресс-конференции, организация сцены и проч. Очень напряженный график. В самом конце пьесы между титрами была большая пауза, и я уснула. Открыла глаза в ужасе и поспешно нажала на кнопку. Финал, аплодисменты, спектакль окончился, а дальше был прием, устроенный в честь артистов в японском посольстве. Все говорили благодарственные речи, и тут выступила продюсер театра. Она сказала: отдельно я хотела бы отметить работу переводчика титров. Сегодня тайминг финальных титров был потрясающим, – и дальше что-то про вабисаби и югэн.
Все-таки хороший сон всегда – залог успеха.
О карме
На заседание круглого стола по отходам, который проводили в Улан-Удэ, неожиданно зашел какой-то буддистский монах, в бордовых одеждах, тапках и с тряпичной сумкой. И говорит: «Не знаю, нужен ли Иркутску или Улан-Батору мусоросжигательный завод, но нам в Улан-Удэ очень как нужен». И дальше про дракона стал рассказывать, который в Байкале живет. А потом говорит: «Построите нам мусоросжигательный завод – двести лет в раю будете наслаждаться, а не построите – будете двести лет в аду мучиться».
Оказалось, монах не простой, а Пандидо хамдо лама – лидер всех буддистов России.
Министр природы Бурятии покраснел и говорит: «Вы это не переводите. Или только про рай переведите, а про ад не стоит.
Я говорю: «Я не могу святое слово искажать и в аду потом двести лет мучиться», – и все перевела. С удовольствием.
Вдогонку к предыдущему
Мусорные заводы в Японии – это совсем не то, что мы обычно себе представляем.
Однажды группу русских стажеров в Японии повезли смотреть мусоросжигательный японский завод. Многие были недовольны: ну вот, нюхать эту вонь, бродить в грязи… Но оказалось, что завод стоит посреди жилых городских кварталов, никакой вони нет, все сотрудники ходят в белоснежной форме, на крыше завода посажен сад, растут деревья и цветы.
Так хочется хотя бы двести лет побыть в раю…
В сауне
Переводчик с японской стороны Елизавета была девушка ответственная, в очках, твидовом брючном костюме. Периодически преданно носила портфель за боссом.
Российской стороне требовалось наладить неформально дружеские отношения с японцами, и они пригласили их в сауну на Байкале.
Но формальные/неформальные, а переводить кому-то надо. А кроме Елизаветы никого не было. Так она и сидела, роняя капли пота, в белом махровом халате, надетом на твидовый костюм, смотря прямо перед собой (шаг вправо, шаг влево – расстрел).
Подарки
Дедушка