было больно. Пусть этот кто-то и всего лишь книга.
Мне казалось, что я ударила ещё несколько раз, возможно, даже сотен раз. Лезвие проникало все глубже, рука болела. Кажется, я наносила удары до того момента, как мне вывернули руки. Я закричала. Слезы потекли из глаз, обжигая щеки. Меня прижали к чьему-то телу спиной, удерживая на месте, потому что я рвалась обратно к книге.
– Мерзавка! – воскликнули со стороны. Раиса Аркадьевна наконец обрела дар речи и рванула ко мне. Её тоже остановили, поэтому кричать на меня она продолжила со стороны. – Порча ценнейших экземпляров русской литературы карается смертью!
Смерть? Да, сейчас мне точно необходимо умереть от стыда. Я снова дернулась в чьей-то хватке, но меня сжали сильнее. Я наблюдала за тем, как в библиотеке не осталось студентов, на пороге появился куратор моей группы, за которым спешила директриса. Раиса нежно подняла с пола «Тихий Дон» и принялась укачивать его на руках. Изредка бросая на меня взгляды, она вынимала мою душу без анестезии, надеясь убить на расстоянии.
Держащий меня человек задал вопрос:
– Я могу ее отпускать? Она не вырывается.
Куратор посмотрел на меня в упор, я опустила глаза и не увидела, как он кивнул. Потеряв поддержку, я осела и уставилась в паркет. Из-за бело-чёрной ёлочки рисунка пола в глазах зарябило и поплыло.
– Что здесь происходит? – прогрохотала мощным басом директриса. Как же её зовут? Анастасия Васильевна? Александра Витальевна?
– Эта малолетняя преступница! – воскликнула Раиса Аркадьевна и сильнее прижала к себе книгу с торчащим из обложки ножом. Её аккуратно отодвинули к столам, какой-то старшекурсник помог ей сесть и побежал за водой.
Стоявший за моей спиной человек вышел вперед и каким-то чересчур тихим и спокойным голосом описал мои действия. В его речи преобладали глаголы, не знаю, почему я отметила этот факт. Мой слух просто цеплялся за «сидела», «взмахнула», «вонзила» и «заплакала». Я плакала? Рисунок паркета продолжался расплываться, и я наконец осознала, что слёзы застилали обзор.
Мне положили руку на плечо, легонько потрясли, возвращая в реальность. Я подняла голову, попыталась сфокусировать взгляд, но ничего не вышло. Силуэты расплывались неприятными кляксами.
– Я отведу её к психологу, – голос Евгения Сергеевича прозвучал неожиданно. Я забыла, что куратор здесь. Хотя именно он пытался поднять меня секунду назад.
– Ей в детскую комнату милиции надо! – подала голос библиотекарша, но на неё не обратили внимания.
Директриса кивнула. Вернее, пятно, которое я считала директрисой, сделало что-то похожее на кивок.
– Только вы останьтесь, Евгений Сергеевич. Игнат проводит.
На этот раз меня подняли легко, одним движением подхватив за подмышки. Потом Игнат обвил мои плечи и потащил к выходу из библиотеки. Я не пыталась вырываться, но держали меня крепко. Я отстраненно подумала про синяки, болью наливающиеся на запястьях. Кажется, на плечах будут такие же.
Мы