назад, прижавшись к полке.
– Учитель, это не я. Я спал.
– Все вы так говорите, – пробурчал он. – На моем судне закон. Никаких лунатиков!
– Я не он!
– Все это говорят.
– Я же, правда…
– Тогда кто? – закричал дядя. – В себе я уверен. Обезьяны прилетают к завтраку или, когда я надену треуголку.
Оливье топнул ногой.
– Она что, на мне? – свирепо продолжил он и зачем-то шлёпнул себя по лысине.
Я замотал головой. Шляпы не было.
– Тогда кто? – повторил он.
– Не знаю, – прошептал я, тиская в руках коробочку.
– Да что ты бормочешь-то там? – проревел дядя и, надвинувшись, выхватил её из моих рук.
Оглядев трофей, он осёкся на полуслове. Поднес квадратный футляр к покрасневшему глазу. Понюхал и отпрянул.
– Откуда коробка? – с дрожью потребовал он.
– С пола, – неуверенно протянул я.
– Тишина на палубе! – взревел Оливье. – Я отдам тебя Эрлику! Буду кормить его стражем пожизненно, пока он тебя обрабатывает!
Я захлопал глазами. Лихорадочно соображая, что он хочет.
– Фарцовщик в трущобах мне её дал. Сказал, чтобы капитану Джо в порт отнёс, грошик сулил. Я очень хотел есть, и согласился. Когда нашел четвертый причал, капитан Джо по кабакам шлялся.
– Морского дракона мне в суп! – заорал дядя. – Что придумал этот олень в тесте?
Он выскочил с камбуза. Я побежал следом, ещё не понимая, что произошло, но уже чуя вину и близкое увольнение. На этот раз, возможно, с утоплением.
Оливье заскочил в свою каюту и почти сразу выпрыгнул обратно, сжимая в руках волынку. Старую, с истертыми бурдонными и обломанной игровой трубками. Бурдюк покрывали весёлые, с цветочками, заплатки.
– Следы, – указал я на палубу.
Судя по направлению крошечных пальчиков, отпечатки босых ножек вели от трюма к камбузу, но дядя почему-то решил по-другому. Подкачав бурдюк воздухом, он, осторожно переступая, чтобы не скрипеть досками, подкрался к мачте и вытянулся, прячась за ней. Выглянул и крадучись двинулся дальше. Я на цыпочках последовал за ним. Когда мы подобрались к трюму, он выразительно показал глазом, чтобы я открыл крышку. Я дрожащей рукой ухватился за кольцо и потянул.
Как только проход полностью раскрылся, Оливье резво прыгнул вниз. Тут уж я за ним не бросился.
Через несколько мгновений шхуна закачалась и подскочила. Резанул по ушам оглушительный свист, а следом крик дяди:
– Хватай его!
Из-за лодочной пляски я стоял на карачках и держать никого не собирался. Особенно того, кто легко раскачивает здоровое судно. Я даже попятился назад, но шхуну снова швырнуло. Палуба наклонилась, и я съехал к открытому люку.
Из трюма выпрыгнуло мелкое серое существо, похожее на лесную фею, только без крылышек. Из худого создания, сквозь бледно-серую кожу, выпирали кости. А мизерные ножки словно вывернуло задом наперед. На меня смотрели гладкие пятки,