подругами своими яркими горящими глазёнками.
В доме Гудрун ведьмы составляли план дальнейших действий за ароматным клубничным чаем. Кордулла чистила свои белые перья сверху на жёрдочке, время от времени останавливаясь и прислушиваясь к их хриплым голосам. Казалось, что она вообще не покидала дома, чтобы помочь своей хозяйке, а только что проснулась. Рядом позёвывала Вилда, прилетевшая на раскатистый голос Адельхайд.
– Если все девочки или хотя бы Тильда здесь, в Готтершайне, то мы можем их найти, хорошенько всё обыскав. Ведь не бесплотны же они, в конце концов! К тому же похититель явно хочет, чтобы мы и дальше разгадывали его загадки. Не зря же он оставляет нам подсказки.
– Может, это просто какая-то нелепая шутка, Гунни? Скажем, злые неблагодарные девчонки сами убежали и захотели над нами посмеяться?
– Но мы же видели тень Тильды, Хайди. Это была она. Или…Фантом? Мало кто даже в Готтершайне владеет искусством их создания. Помимо Эдерхарда и, не считая великой Сигрид, я могу вспомнить лишь старую Аннику, её прислужницу, которая долгие годы училась колдовству у высочайшей из ведьм.
– Тогда мы должны её найти! – громоподобно воскликнула Адельхайд, ударив сильным кулаком по столу. Кордулла встрепенулась, а Вилда подскочила на жёрдочке. – Ведь это же Анника встречала тебя на пороге Готтершайна, когда твоя бабка решила от тебя избавиться! – Адельхайд сама поразилась глубине своей памяти. – Ой, прости, Гундель, я не хотела вызывать у тебя неприятные воспоминания.
– Придержи язык, Хайди, – Гудрун гневно взглянула на подругу. – Бабка не хотела от меня избавляться. У неё был договор с Сигрид. Она так сильно полюбила моего деда, что старейшая из ведьм согласилась отпустить её только с тем условием, что однажды она отдаст вместо себя свою внучку. Она была одной из хранительниц ковчега, поэтому из ордена не могла выйти ни под каким предлогом. Уход мог значить только одно – смерть. Но сёстры так любили мою бабку, что уговорили Сигрид отпустить её, мол, натешится этим молодчиком и будет стоять под Готтершайном на коленях и умолять пустить её обратно. Однако брак оказался на редкость крепким. В нём родилась моя мама, Ингеборг, и бабушка ходила к причастию и всякий раз молилась, чтобы у неё рождались одни внуки. Когда появились Штефан, Александр и Пауль, она вздохнула с облегчением. Несколько лет у мамы не рождались дети, и ей было уже порядочно за сорок, когда наконец-таки, к несчастью бабушки, появилась я. А ведь она любила меня больше всех своих внуков, и не хотела со мной расставаться. Но знала, что если не исполнить клятву, когда-то данную Сигрид, будет только хуже. В ночь моего рождения на небе полыхали молнии, а гром гремел так, что наш деревянный домик, казалось, содрогался от этих громыханий. Бабушка сразу поняла, что Сигрид знает обо мне, потому как старейшая из ведьм…
– Знает всё, – продолжила Адельхайд. – Это общеизвестный факт, Гунни. Мы должны найти Аннику и расспросить про Тильду.
Гудрун и Адельхайд долго стучали в дверное кольцо. Но никто не открывал.
– Предоставь это мне, – грозно завопила уставшая