– невежественный, а вероятнее всего, и то и другое.
Мэгги побарабанила пальцами по столу.
– Тогда зачем он к нам приехал, как ты считаешь?
Мать отпила глоток чая.
– Не знаю, Мэгги, но мне это не нравится. Этот Ласло утверждает, что он – хранитель проклятия, но мне трудно в это поверить. Он совершенно не похож на того, другого.
Мэгги перестала стучать по столу и резко подняла голову.
– На какого «другого»?
Позднее Мэгги пришла к выводу, что именно этот момент стал поворотным в ее жизни. Не то утро, когда она заметила красное пятно на руке. Даже не та минута, когда Ласло постучал в дверь их дома. Это был тот краткий миг, когда Мэгги заметила на лице матери мимолетное выражение тревоги и растерянности. Впервые на памяти Мэгги Элизабет Дрейкфорд совершила ошибку.
Мэгги постаралась сохранить внешнее спокойствие.
– На какого «другого»? – ровным голосом произнесла она. – Был другой хранитель проклятия?
Вместо ответа миссис Дрейкфорд бросила долгий испытующий взгляд на отца Мэгги. Билл Дрейкфорд пошевелился и некоторое время смотрел жене в глаза, потом едва заметно кивнул. Она повернулась к Комку.
– Джордж, иди в свою комнату.
Комок запротестовал, но мать не желала ничего слышать.
– Это не обсуждается, – отрезала она.
– Почему? – спросил он. В отличие от Мэгги, Комок обычно получал ответы на свои вопросы.
– Потому что есть вещи, неподходящие для ушей одиннадцатилетнего мальчика, – просто сказала мать. – Пожалуйста, Джордж. У меня сейчас нет сил с тобой спорить.
Комок пробормотал что-то насчет «дискриминации по возрастному признаку», но сдался и побрел в свою крошечную мансарду. Мэгги знала, что он попытается прокрасться обратно и подслушивать, сидя на лестничной площадке, но матери тоже были знакомы его уловки. В конце концов, у него не осталось выбора: ему пришлось запереться в спальне с потрепанным экземпляром «Швейцарской семьи Робинзонов».
Убедившись в том, что Комок сидит в своей комнате, миссис Дрейкфорд пошла в кладовую и спустилась в погреб. Вскоре она вернулась, держа в руках какой-то старый, потемневший от времени деревянный ящик, поставила его на стол и заговорила, не глядя на дочь:
– Ты должна понять вот что, Мэгги: мы не хотели тебе лгать. Мы хотели защитить тебя.
– От чего защитить?
– Надежда может быть прекрасной, – вздохнула мать. – Но может быть и опасной. Надежда отняла жизнь Дэвида.
Мэгги поморгала. Дэвид Дрейкфорд был младшим братом ее отца. Мэгги не помнила дядю, он умер вскоре после ее рождения.
– Вы говорили, что он погиб в аварии.
– Мы солгали, – призналась мать. – Мы сделали это, чтобы избавить тебя от жестокой правды. Твой дядя Дэвид покончил с собой, Мэгги. Нам не хотелось, чтобы ты и Джордж знали об этом.
Мэгги не сразу смогла осознать смысл сказанного.
– Но почему ты говоришь мне об этом сейчас?
Мать постучала по крышке ящика.
– Вот причина, по которой мы держали