ж тебя так обидел, Уэллс?
Он проигнорировал кольнувшее сердце и вызвал лифт.
На удивление, одна из шести дверей открылась практически сразу. Уэллс вздохнул, увидев в кабине толпу народа. Они явно приехали посмотреть на турнир, ведь при виде Уэллса у них отвисли челюсти. Он бы подождал следующего лифта, но Джозефина без колебаний вошла внутрь, и поскольку он не собирался отпускать ее одну, ему оставалось только пойти за ней.
Внутри было тесно – настолько, что когда лифт, дернувшись, пришел в движение, ему пришлось упереться рукой в стену над головой Джозефины, лишь бы с ней не столкнуться. С такого расстояния изгиб ее верхней губы выглядел еще четче. А справа на лбу, прямо у самых волос, затаилась маленькая веснушка. Боже, а ее кожа…
«Господи. Возьми уже себя в руки».
Пришло время напомнить себе одну очень важную вещь. Формально Джозефина работала на него. То есть пора было заканчивать думать, чувствительная ли у нее шея и трогала ли она себя в ванной. Отныне эти мысли были под запретом. Он, конечно, не самый высокоморальный гольфист – да и человек тоже, – но он не станет пользоваться своим положением.
Так что было бы обалденно, если бы она перестала пахнуть цветами и украдкой бросать на него взгляды прекрасных зеленых глаз.
– Из каких глубин ада они высрали это прозвище? Крошка Ру? – проворчал Уэллс.
Она поперхнулась, и он тут же пожалел о своем тоне.
– А. Ну, они с детства звали меня Джоуи, а так в народе называют маленьких кенгурят, вот «крошка Ру» ко мне и прилипло.
– Идиотское прозвище.
– Получше твоих.
– Это какие?
– «Козлина с клюшкой», «говнящийся гольфист» и мое любимое – «ворчливый Гилмор».
Кто-то позади него хрюкнул от смеха. Кто-то еще кашлянул.
Джозефина прикусила губу, содрогаясь от смеха. Интересно, стала бы она смеяться, прижми он ее к стене и прикуси за губу?
«Выяснять это ты не будешь».
Хотя… вдруг она думала о том же? Взгляд его кедди скользнул к его губам, а затем метнулся в сторону, и на ее щеках заиграл румянец. Он что, совсем спятил? Знал же, что она ему нравится, но все равно взял ее на работу, предполагающую постоянную близость. Зачем?
– Уэллс, – хрипло сказала она, – приехали.
Оглянувшись, он осознал, что лифт опустел и они остались одни. А он все зажимал Джозефину в углу. Крохотную кабину наполняли музыка и смех, доносящиеся снаружи, а он даже не слышал. Мысленно выругавшись, он отступил и жестом указал на дверь.
– После тебя.
– У-у-у, – ухмыльнулась она, проплывая мимо, – осторожнее, а то начнут называть тебя галантным гольфистом, принцем подачи…
Уэллс фыркнул, легко нагнал ее и зашагал рядом по освещенному фонарями коридору.
– Ты же так хотела пощеголять опозданием. Не буду лишать тебя удовольствия.
– Долго будешь мне это припоминать? Пока не придумаешь что-нибудь новенькое?
Они остановились у входа в зал, дожидаясь, пока люди перед ними назовут свои имена девушке с планшетом.
– Типа того. А что, есть варианты?
– Я