И плевать я хотел на все эти хромосомы или как их там.
– Тогда один вопрос, Оникс. Как ты собрался учить нашего сына всему, что умеешь, передавать ему то, что знаешь и воспитывать, если планируешь героически погибнуть во цвете лет?
Регина пристально посмотрела на меня, а я взгляд отвел. Ну только что ведь все хорошо было! Вздохнув, лиса выбралась из моих объятий и стала копаться в коробках.
– Давай работать. – сказала она таким равнодушным тоном, что я чуть не взвыл. – Я, кажется, начало нашла.
Глава четвертая. Ошибка
– Человеку свойственно совершать ошибки и потом в этом раскаиваться. – прочитал я вслух с листа, который мне протянула Регина. В самом низу на нем и правда была единица. – Но большинство ошибок не стоят того, чтобы о них сожалеть. А как быть, если вся твоя жизнь – одна большая ошибка?
– Ты что, публичные чтения решил устроить? Эти письма не нам адресованы вообще-то.
– Парису уже все равно. И потом, он же для чего-то это писал. Я думаю, каждый человек, несмотря на все его деяния, заслуживает хотя бы того, чтобы его услышали. Даже чтобы судить кого-то, хоть это и не в нашей юрисдикции, для начала надо выслушать того, кого ты собираешься осуждать.
***
Человеку свойственно совершать ошибки и потом в этом раскаиваться. Но большинство ошибок не стоят того, чтобы о них сожалеть. А как быть, если вся твоя жизнь – одна большая ошибка? Ошибочность моего существования становится все яснее, чем дольше оно, существование, длится. И осознавать эту ошибку, в происхождении которой я не виновен, но плодом коей являюсь, я начал еще в детстве. Все мы родом из детства.
Уже будучи малышом, глядя на окружающих, наблюдая за ними, я чувствовал внутри себя какое-то неловкое чувство. Это сейчас, будучи взрослым мужчиной и мысленно возвращаясь к тому карапузу, которым являлся когда-то, я понимаю, что за чувство испытывал тогда и ощущаю сейчас. Чувство, что я неправильный, поломанный, не такой, как все. Но и в то время, своим детским умишком, ощущал дискомфорт, потому что не видел таких же, выбивался. Как случайная четверка, затесавшаяся в двоичный код. Как лишняя хромосома, из-за которой ее носитель не способен вести обычную жизнь, как все остальные. Как греческая буква Эпсилон среди китайских иероглифов.
Я – та самая неправильная клетка, из-за которой весь организм может поломаться, сложиться, как карточный домик при неосторожном дуновении ветра, сгореть, словно спичка. Мутировавшая клетка, которая не умерла, завершив свой естественный жизненный цикл, переродившаяся и подвергнувшаяся бесконтрольному делению. Я распространяюсь на здоровые ткани, превращаю их в патологические и заставляю медленно умирать окружающее меня пространство. Там, где есть ошибка, нет места здоровой жизни.
Но в детстве я бы так, конечно, себя не объяснил. Слишком слаб ум, слишком скуп язык. Я просто ощущал себя неправильным. Каждое утро, глядя в зеркало, я видел мальчишку – не такого, как все. Нет, внешне я ничем от остальных не отличался. Обычный карапуз, быстроглазый, с темным ежиком волос. Длинные