За окном беспрерывно громыхала строительная техника: бах-бах-бах, бах-бах-бах, бах-бах-бах…
«Это еще что такое? – возмутился мужчина, выходя на балкон с чашкой любимого напитка. – Стоит на пару недель отлучиться и возвращаться уже некуда – вокруг вселенский хаос».
Во дворе в это время кипела «стройка века»: рабочие в синих комбинезонах сносили забор, меняли асфальт, вывозили на грузовиках мусор, реанимировали детскую площадку.
«То ли внеочередные выборы грядут, то ли мэра, наконец, за жабры взяли», – предположил Баранец вслух.
– Похоже на то, – ответил ему незнакомый голос с соседнего балкона. – Они в три смены пашут. Даже ночью.
От неожиданности Илья Петрович выронил из рук чашку. Ударившись о бетонный пол, та разлетелась на куски.
Когда он уезжал в санаторий, квартира слева была пустой. После того, как год назад Баранец выжил оттуда мать-одиночку с вечно орущим ребенком, никто ее больше не снимал – спасибо соседям за антирекламу. Стало быть, отыскался смельчак, чувствующий в себе силы ежедневно бодаться с блюстителем тишины. Ну, и кто же это такой?
Мужчина подошел к краю балкона, высунул голову за гофрированную пластиковую перегородку. На картонном ящике из-под компьютера сидел субтильный парень лет двадцати пяти с рыжими, небрежно выбритыми на висках волосами, и сосал какой-то странный предмет: не то газовый баллончик, не то зажигалку. Одет он был в рваные джинсы и дырявую, обтрепанную по краям футболку с рисунком, имитирующим кровавое пятно. Ни дать ни взять – бомж с теплотрассы.
– Ты кто? – агрессивно поинтересовался пенсионер.
– Герман Бордюжа. Можно Гера. Ваш новый сосед.
– Ну и фамилия, – покачал тот лысой головой.
– Вы, положим, тоже не граф Шереметев, – парировал парень, ничуть не смутившись, – а вредный дед Баранец по кличке Мизантроп.
От наглости «оборванца» у Ильи Петровича пропал дар речи.
– Если что, я без наезда. Просто констатирую факт, – миролюбиво улыбнулся Герман и выпустил одновременно изо рта и носа густые струи дыма.
– Посадишь жабры – новые не вырастут, – презрительно скривился мужчина. – Торчок, что ли?
– Не торчок, а вейпер. Я вейп парю.
– ЧТО ты паришь?
– Электронную сигарету. Курить бросаю. Никотиновая жвачка не помогла.
Баранец недоверчиво прищурился. Только наркомана ему под боком и не хватало. Уж лучше бы ребенок плакал. Тот хоть ножом не пырнет. Хотя… Нынче такие детки…
Уснуть этой ночью ему не удалось. Несмотря на то, что дед вставил в слуховые отверстия беруши, уличные звуки проникали в самый мозг, доводя его до исступления. Почти до трех часов под окнами скрипело, тарахтело, вибрировало. Переругивались рабочие, заменявшие кусок поврежденной ограды. Туда-сюда ездил каток, что-то утрамбовывая в темноте.
А утром Бордюжа стал делать дырки в стене. У Ильи