было скверным, башка трещала, глаза так и норовили вылезти из орбит. За окном в режиме нон-стоп носились кареты «Скорой помощи», оглашая округу своими сиренами. Если молодняк не выдерживает, что говорить о пожилых гипертониках?
«Кстати, деда моего давно не слышно, – встревожился вдруг Герман. – Как в одиннадцать сортир посетил, так больше – ни звука. Это на него не похоже. Если б уснул, его храп заглушал бы шум моего вентилятора. Если б ушел, хлопнула бы дверь, звякнули ключи, заскрежетал лифт. Как бы не скопытился… Где я еще такого приколиста найду?».
Герман постучал кулаком в стену, затем гантелей по батарее – никакой реакции. Тогда парень нашел в компьютере нужные файлы и включил динамики на полную громкость. Сначала протяжно выли волки, потом плакали младенцы, пели цыгане, стучали африканские тамтамы… Бордюже стали колотить по батарее соседи сверху и снизу. И только Илья Петрович молчал как рыба.
Молодой человек понял: случилось что-то серьезное. Он выскочил на лестничную площадку, стал давить на звонок соседа, дергать его дверную ручку – тишина. Вернувшись к себе на балкон, Герман высунул голову за пластиковую перегородку:
– Ау, Мизантроп, ты живой?
Ответа не последовало.
– Эй, дед, отзовись. Я волнуюсь. Вдруг тебя черные риелторы в психушку упекли, чтобы завладеть твоими квадратными метрами…
Исчерпав все методы, дозволенные Уголовным кодексом, Бордюжа стал откручивать перегородку. Спустя пару минут он уже стоял в квартире соседа.
В комнате никого не было. Везде – чистота и порядок: ни пылинки на добротной дубовой мебели, ни соринки на толстом ворсистом ковре. Интерьер хорошо продуман, каждая вещь идеально вписана в пространство. Нигде нет ничего лишнего. Рядом с современным плоским телевизором, на специальной подставке, висят наушники. Вот почему в десять вечера в его квартире резко обрывается звук «зомбоящика». Выходит, старик не просто проповедует, но и сам соблюдает порядок.
Ни в кухне, ни в коридоре парень соседа не обнаружил. «Как же он умудрился так бесшумно слинять? – удивился он. – Обычно Мизантроп передвигается как лягушонка в коробчонке из известной сказки».
Герман уже собрался уходить, как вдруг заметил, что в ванной комнате горит свет. Парень распахнул дверь и от неожиданности вскрикнул. Баранец лежал в заполненной водой ванне. Глаза у него были закрыты, кожа бледная, почти белая, лицо перекошено.
«Неужели помер? – запаниковал Бордюжа. – Нет, так дело не пойдет!». Он схватил руку соседа. Пульс был слабым, едва уловимым. Но был!
Пока ехала скорая помощь, Герман перетащил старика на диван, завернул его в махровую простынь, брызнул в рот аэрозолем с нитроглицерином, который обнаружил на тумбочке рядом с креслом-качалкой.
– Инфаркт, – подтвердили медики его худшие опасения. – Что ж вы, молодой человек, не уследили за дедом? Понятное дело, пекло, но лезть в ванну с холодной водой в его