дивизии СС Das Reich. Позже, в Дрездене, на совещании исполняющего обязанности секретаря Партай с руководителями национальной службы безопасности Зихерхайстдинст,[71] пришедшей на смену гестапо…»
Джо увеличил громкость.
«…о реорганизации правительства по инициативе прежнего рейхсфюрера Гиммлера, Альберта Шпеера и других, а также о двух неделях всеобщего траура. Как сообщают корреспонденты, большинство магазинов и учреждений уже закрыто. Однако до сих пор не поступило сведений об ожидаемом заседании Рейхстага, а без одобрения официальным парламентом Третьего рейха…»
– Выберут Гейдриха, – сказал Джо.
– По мне, лучше бы этого белобрысого здоровяка Шираха, – задумчиво произнесла Джулиана. – Господи, наконец-то помер. Как ты думаешь, у Шираха есть шансы?
– Нет, – коротко ответил Джо.
– Теперь может вспыхнуть гражданская война, – предположила Джулиана. – Впрочем, они ведь совсем старые… Геринг, Геббельс, да вся партийная верхушка.
«…добралась до его альпийского поместья близ Бреннера…»
– Это о Жирном Германе, – пояснил Джо.
«…лишь сказал о своей глубокой скорби из-за потери не только солдата, патриота и доблестного вождя Партай, но и близкого друга, которого он никогда не чурался, а, напротив, всячески поддерживал в наступивший вскоре после победы период безвластия, когда элементы, враждебные герру Борману, пытались помешать ему встать во главе…»
Джулиана выключила радио.
– Пустая болтовня, – раздраженно сказала она. – Почему эти нелюди, эти убийцы говорят теми же словами, что и все мы?
– А чем они отличаются от нас? – Джо снова уселся и набил рот пищей. – На их месте мы бы вели себя точно так же. А они, между прочим, спасли мир от коммунизма. Не победи Германия, мы бы сейчас жили под красными. А это куда хуже.
– Ты тоже болтун, – бросила Джулиана. – Как радио. Трепло.
– Я жил под нацистами, – сказал Джо, – и знаю, что это такое. В сорок седьмом я получил в Организации Тодта трудовую книжку и вкалывал на стройках двенадцать… нет, тринадцать… почти пятнадцать лет. В Северной Африке и США. Представь себе, – он ткнул в сторону Джулианы пальцем, – у меня в крови итальянский талант к земляным работам, и в ОТ меня ценили. Не заставляли кидать асфальт и месить бетон для автобанов, а допустили к проектированию. Сделали из меня инженера. Однажды проверять работу моей группы явился сам доктор Тодт. Он мне сказал: «У тебя хорошие руки». Это был великий момент, Джулиана. Знала бы ты, что это такое – гордость труженика. Нет, нацисты – не болтуны. До них все, и я в том числе, чурались черной работы. Аристократы! Трудовой фронт положил этому конец. Я как будто впервые увидел свои руки. – Он так частил, что акцент брал верх; Джулиана уже с трудом разбирала слова. – В лесных лагерях штата Нью-Йорк мы жили как братья. Пели песни. На работу ходили строем. Дух войны, только созидательный, а не разрушительный. Какое было время! Каждый день как грибы вырастали новенькие красивые жилые дома,