видел, что многие из стоящих по отдельности способны вместить в мир своего разума его идеи, но сбитые в одно целое люди нивелируются под общий, усреднённый знаменатель из уровней интеллекта всех – примерно так же, как и «сознание» термитов образует единую ауру места их тесного скопления. И ещё он знал, что идеи определённого направления обыкновенно воспринимаются только людьми, которые сами принадлежат к этому направлению, предрасположены своей природой к нему.
Следовательно, прежде чем выйти к толпе с новыми идеями, их нужно сначала посеять среди немногих, но очень талантливых немногих.
Этих первых сподвижников в разных народах может оказаться достаточно разным числом. Их, первых немногих, может быть четыре, столько, сколько существует храмов ипостасей Верховной богини Макоши, или двенадцать, как у далёких братьев Двуречья – по количеству воплощений владыки Анну; или трое, как в верованиях южных ариев, или, наконец, семь – столько, сколько существует членов коллегии Ахура-Мазды в пока разрозненных верованиях этого народа.
Определение числа – это вопрос о числе стен гнева против тех, кто в верованиях людей всегда встаёт стеною Зла перед идущими первыми, – родомыслами. А так как у каждого народа – свои понятия о Добре и Зле, свои представления о числе водителей Зла, то и число первых идущих на штурм его цитаделей в каждом народе разным числом отражается. А равность чисел предводителей Добра и предводителей Зла в верованиях каждого народа проистекает от благородства людей: битва только тогда честна, когда глаз к глазу, но не глаза к глазу.
Эти первые подвижники Добра необходимы как затравки чистейшей пробы, на которые, как из расплава руды, будут при остывании откристаллизовываться сознание и разум все большего и большего числа обращённых, принимая структуру исходной, кристально чистой затравки. И только тогда, когда при усреднении коллективного разума толпы примет участие значительное число новых, прошедших чистилище здравым смыслом людей, когда усреднённый знаменатель предрасположенности к самостоятельному мышлению, знаменатель силы коллективного разума станет осязаем трибуном от идей Добра, только тогда ему может способствовать успех. В противном случае, ввергнуть в неистовство любое человеческое скопище может и альфа-самец стаи обезьян в обличье человека, и даже не совсем человека; и то, что подобные «самцы», затем становящиеся обычно жестокими тиранами, внешне производят впечатление людей недалёких, взявших в кредит у обезьян низкие лбы, – есть требование их профессии: человечество, то человечество, которое было перед Заратуштрой, в массе своей было не способно ни понять сложную или неоднозначную мысль, ни запомнить её; и поэтому признавало лидера по подобию, только лишь по подобию толпы.
Обратившись к народу, Спитама надеялся, что вокруг его учеников уже образовались носители ростков сверхчеловека, и он будет понят. Но он был ещё молод, и он ошибся. Он был пока только буйным пристяжным в тройке летящих коней, но не коренным, тем, что всегда знает Путь.