месяцев, одним весенним днём, когда снег уже растаял и ушёл в песок, Реваль, неожиданно сняв каску, пнул её ногой, словно футбольный мяч, и, не говоря никому ни слова, направился в прорабку. В прорабке, стоя между столов делопроизводителя и инженера ПТО, он объявил: «Всё, я домой». Ему оформили командировочные, спросили, когда обратно, и попутной машиной, везущей документацию в город, отправили на вокзал. Евро в те времена ещё не были широко известны в глубинке, и покупать их в банке на всю зарплату посоветовал ему водитель машины ППУ, в своё время занимавший кресло прокурора Омска, но совершивший смертельное ДТП и отсидевший за это трёшку на посёлке (колония-поселение). Будучи пьяным, он выезжал задним ходом из двора собственной усадьбы и переехал собственную бабушку. Ангелина Фридриховна, сибирская немка, проживала там круглый год, всё лето копаясь в саду, где у неё были устроены парник и пара грядок. Зная характер внука и увидев, что он в пьяном состоянии пытается выехать со двора, она кинулась закрывать ворота и была сбита ничего не видевшим в тот момент внуком. Увидев, что натворил, прокурор сам вызвал «скорую» и следователя. Отказавшись от помощи влиятельных знакомых, ушёл по этапу. После освобождения он подался на Север и теперь вкалывал на ППУшке, попутно банчил спиртным. Сохранившиеся обширные связи позволяли ему оставаться в курсе происходящих в стране тенденций, поэтому, когда Реваль подогнал ему тёплые сапоги со вставляемыми вовнутрь войлочными чулками, в качестве благодарности он поделился с ним информацией. Однажды во время разговора Реваль пожаловался бывшему прокурору, что зарплату за четыре месяца в тысячных купюрах (тогда ещё пятитысячные не были в обороте) приходится носить с собой, что, конечно, неудобно, потому что оставлять их негде. Он получил рекомендацию перевести всю наличку в недавно появившуюся валюту евро. Что Реваль и сделал уже на следующий день, съездив с водовозом в город. Необходимости в наличных он не испытывал: магазинов рядом не было, а кормили в столовой бесплатно. Те, кому приходилось ездить поездом маршрутом № 111 Новый Уренгой – Москва, полным вахтовиков, возвращавшихся домой после двух поездок, готовы были переплачивать три стоимости железнодорожного билета, купив билет на самолёт, только чтобы ещё раз не увидеть этого кошмара. Пили все, и всех перепившихся работяг сбрасывали на пол вместе с обоссанными матрасами, продолжая пить дальше. На каждой остановке поезд заправлялся алкоголем и закуской, и всё равно не хватало. Проводницы официально сдавали план начальнику поезда от торговли спиртным, после чего начинали работать на свой карман. Перед предстоящим рейсом каждая продавщица набирала у себя в закутке пару ящиков водки и ящик шампанского, на покупку которого раскручивала осоловевших от алкоголя вахтовиков, желавших романтических отношений непременно сейчас и непременно с проводницей. Иногда секс действительно был, но не с тем, кто покупал шампанское, а с тем, кто приходил следом за уже лежавшим к тому времени без
