помилования, всякие церемониальные обязанности. Императорский театр, Императорский Московский университет, Императорская академия искусств и Романовская гвардейская летная дивизия… – Рыбка мечтательно воздела глаза к небу, немного помолчала и продолжила: – Войны мировой больше не случится – не довели Германию до нищеты и унижения. Однако в пятидесятые мировые колониальные империи распадутся. И Россия из империи станет содружеством. Балтийские, закавказские и среднеазиатские страны останутся в сфере влияния. Будут пользоваться поддержкой Москвы, посылать детей в российские университеты, учить русский язык и вешать портрет русского царя в государственных учреждениях. А Украина и Белоруссия по родству душ и языков составят с Россией конфедерацию. Наука российская – математика всякая там, физика – будет привлекать ученых из всех стран. Талантливым выпускникам Гарварда будет лестно стажироваться в Ярославском университете. Аспиранты из Кембриджа будут мечтать защитить диссертацию в Новгородском институте теоретической физики. Поработать на адронном коллайдере. Ну вот они-то и будут со школьных лет учить русский. – Золотая рыбка весело посмотрела на мальчика. – А Ванька для лоску пусть учится грузинскому и итальянскому. Ну как? Годится?
Ванька кивнул, очень довольный. А Петр Алексеич ахнул, схватился за сердце и тихо опустился на песок – в обморок.
– Ладно, коли так, – сказала рыбка, – ты меня теперь выпускай в озеро, а потом щелкни пальцами. И больше по-английски тебе не придется выучить ни слова. Прощай, Ванька, ариведерчи!
Сказка о сказках
На золотом крыльце сидели
царь, царевич, король, королевич,
сапожник, портной…
В некотором царстве, нектаром текущем государстве, в лето не то в то, не то в это жил был царь. Царь сидел на троне и выговаривал царевичу, а царевич стоял в углу и ревел в три ручья.
В соседнем государстве король скакал на игреневом коне и трубил в охотничий рог, а королевич его в это время пировал в захваченном замке и знать не знал, что в его кубок подлито приворотное зелье и принужден он влюбиться в немолодую толстенькую хозяйку замка, одетую по прошлогодней моде и дурно причесанную неопытной камеристкой.
А сапожник с портным день-деньской тачали сапоги да шили кафтаны для царских приближенных, сидя в душной мастерской. И только иногда, когда постельничий уезжал по какой-нибудь государственной надобности, они выходили посидеть на золотом крыльце, подышать свежим воздухом и, не выпуская своих иголок, поболтать и посплетничать.
Царевич был законченным двоечником. Так и не выучил названия столиц сопредельных стран и в какую сторону закручивается буравчик. И было бы его дело плохо, если бы умная баба Бабариха не объяснила царю, что у царевича дислексия и синдром дефицита внимания. И обучать его надо предметно. То есть возить по разным европейским столицам, где он запомнит названия