люди добрые.
Обычно добрые люди отливали чуток.
– Выпей за наше здоровье, – сказал работяга, плеснув.
Инвалид с достоинством кивнул:
– За ваше здоровье!
Таких нищих инвалидов, жертв войны, и не только войны, особенно много было в Москве лет пять назад. Некоторые действительно не могли себя найти в мирной жизни, другие с готовностью скатились по социальной лестнице до маргиналов – им так удобнее. Власти время от времени принимали меры: кого-то пристраивали на работу, кого-то в дом инвалидов, а кого и в тюрьму. Постепенно этих людей становилось меньше. И уже не первый год в Москве обещали решить проблему окончательно – очистить столичные улицы от этого позора, загнать тех, кто не понимает русского языка и продолжает бродяжничать и попрошайничать, в соответствующие им места.
Два густо татуированных «питекантропа», улыбаясь во все свои фиксы, мирно беседовали и попивали пиво. Перед каждым из них стояла пара покрытых пеной, как Эльбрус снегом, кружек.
Как уверял начальник угрозыска, пиво здесь хорошее, почти не разбавленное. Бывало, что ведомая жаждой справедливости разгоряченная публика лупцевала не понявших, куда попали, торговцев пивом за недолив и разбавление водой божественного напитка. Правда, пенить и разбавлять не перестали – тут уж у работников прилавка непреодолимый условный рефлекс, но наглеть и волновать народ, озабоченный культурой пития, прекратили.
Инвалида, приблизившегося к их столику, один из «питекантропов» отшил обнадеживающим обещанием:
– Бог подаст.
И татуированные вернулись к разговору. Мы застали самый его конец, логическое завершение. Как я понял, в пылу диспута один другого назвал чем-то непотребным.
– Ты за базар-то хоть отвечаешь? – грустно осведомился татуированный номер один.
– Отвечаю, – легкомысленно проинформировал татуированный номер два.
Тогда первый номер, больше ни слова не говоря, сосредоточенно разбил о столик кружку, остатки пива выплеснулись как на спорщиков, так и на столик. В его руке осталось импровизированное оружие – ручка с острыми стеклянными лезвиями. Им он с ходу полоснул собеседника по лицу.
Тот оказался тоже парнем не промах. Невероятно шустро отпрыгнул назад. Рука его нырнула за пояс. Нож там наверняка.
Нет, не нож. Заточенная отвертка. Добрый инструмент. Продырявить можно так же надежно, как и финкой, но в разряд уголовно наказуемого холодного оружия не попадает.
– Ша, урки! – гаркнул Антипов. – Замерли! Оружие на землю!
Оба татуированных будто налетели на стену. Покосились на начальника уголовного розыска. Видно, наблюдали его не в первый раз, и отнюдь не с доброй стороны. Тут же синхронно отбросили предметы нанесения ран и увечий – мол, не наше это, случайно под руку подвернулось. Сопротивляться никто и не думал. Капитан Антипов держал район железной рукой.
– Коррида, значит, – удовлетворенно кивнул начальник уголовного розыска. –