наштамповали более семисот тысяч. Наглядная иллюстрация роста советской промышленности и автомобилизации всей страны. И где среди них наш?
– Вот именно. Тьма, – произнес начальник уголовного розыска.
– Нет такой тьмы, которую не развеет факел в твердой руке оперуполномоченного. Будем работать, Ким.
– Будем, будем. По уму и по науке. Начнем с нового обхода местности и поиска свидетелей. Кто-то должен был видеть эту машину.
Как ни странно, отработка местности и жилого сектора быстро дала положительный результат. Один из загулявших пьяниц, возвращавшийся именно в этот день с празднования юбилея своего сослуживца, видел ту самую машину около Базарного переулка и даже слышал какой-то шум. Мелькали люди. Потом машина уехала. Он и пошел своим курсом, хотя в состоянии далеко не легкого опьянения это было тяжело.
Из интересного – свидетель видел, что возилось у машины минимум трое человек. И машина была действительно АА, притом в модификации фургон-бокс.
Эх, вот пока не столкнешься, так и будешь жить в неведении о том, какое огромное количество в Москве и Подмосковье автотранспортных предприятий, автоколонн, ведомственных гаражей, а в них – фургонов. Я полагал, что всего несколько штук – ну мясо развозят, почту, мебель, всякую продукцию. А оказалось, что их несколько сотен.
Путевые листы. Выявление маршрутов, приближенных к месту преступления. Или даже не очень приближенных. Машина – это же не трамвай, не по рельсам ездит, а куда угодно. И зарулить в сторону от маршрута для водителя в порядке вещей.
Ну кто бы мог подумать, что основная масса этих самых фургонов начинает колесить ближе к вечеру и даже ночью, развозя мешки с почтой, товары по магазинам, которые откроются с утра. Так что в итоге все равно оставалось больше сотни. А еще всякий спецтранспорт, вроде «Мосгаза». И войсковые части нельзя сбрасывать со счетов, там автотранспорт вообще на учете в милиции не состоит.
В общем, эпопея оказалась страшно трудозатратной и до ужаса занудной. Занимался я этим дня три. Сам ездил по автобазам с документами прикрытия и лепил цветистую легенду о расследовании ДТП. Так же напористо работал и уголовный розыск.
Водители, которых я опрашивал, отвечали испуганно, но уверенно – ничего не знаем, нигде, кроме маршрута, не были. У многих бегали глазки – но не так, как у злодеев, а мелочно. Или бензин сливали, или подкручивали спидометр, или левые рейсы какие делали, или просто баклуши били. Ведь человек чем отличается от животного – тем, что мелких грешков у него, как у ежика иголок, и при этом он, как существо разумное, прекрасно осознает понятие греха и всячески скрывает свои непотребства.
Наконец моему начальнику надоело выслушивать от меня, что я еду на очередную автобазу.
– Мне одному кажется, что ты ерундой занимаешься, Иван Пантелеевич? – насмешливо посмотрел он на меня своими бульдожьими глазками. – А дело стоит, как троллейбус без проводов.
– Выполняю ваши поручения, – огрызнулся я. Мне самому осточертело