правой рукой часы. В груди опять закололо, будто там разгоралось пламя, как в библиотечном очаге.
– Но вы же знаете, какой сейчас трудный семестр. Нагрузки намного больше, во вторник меня задержал профессор, сегодня – перевод, и… и…
Халли несколько раз глубоко вздохнула. Не вина Джесса, что он не до конца ее понимал. Начальник заговорил – тяжело, веско, как мать, когда она отчитывала Халли за очередную испорченную под весенним дождем юбку:
– Знаю, однако нам с Эви надо вести дела. Халли, опаздывай ты лишь иногда, я бы не ругался, но ты задерживаешься минимум раз в месяц, если не чаще, – даже летом, – и в основном потому, что отвлекаешься по дороге. Во время нашей беседы во вторник, мне казалось, я ясно выразился.
Покалывание в груди Халли превратилось в обжигающую боль.
– Знаю, я обещала больше не опаздывать… и я не… Простите, пожалуйста. Просто я… и то, что вы сказали про испытательный срок… – Слезы горячее палящего солнца навернулись на глаза, но Халли их сморгнула. – Больше такого не повторится. Клянусь… клянусь именем Тово!
Джесс снова потер щеку, и свет от висящих под потолком старых электрических ламп отразился на его лысой голове. Он вновь посмотрел на Халли и покраснел еще больше.
– Не упоминай Тово, если не хочешь прогневать богов. – Начальник сглотнул, и его взгляд забегал по полкам. Следующие слова оказались такими тихими, что Халли пришлось податься вперед, чтобы ихрасслышать: – У нас был уговор, что, если до конца месяца ты станешь приходить на смены без опозданий, мы с Эви пересмотрим твой испытательный срок. – Он бросил разглядывать книжные стопки и посмотрел прямо на Халли. – Но мне придется исполнить свою угрозу.
Она так стиснула часы, что пальцы заныли. Одна слезинка все-таки сорвалась с ресниц.
– Вы не можете меня уволить. Не можете. Не сейчас! Клянусь всеми звездами и лунами, с завтрашнего дня и до конца месяца больше никаких опозданий. Только я знаю, где книги Шекспира! Конор один не справится, да и вы тоже. Я вам нужна. – В ушах грохотал пульс. Халли несколько раз глубоко вздохнула. – И мы оба знаем, что Конор дополнительные смены не потянет.
Джесс наконец вышел из-за прилавка, положил руки ей на плечи и слегка сжал.
– Мне правда жаль, что все так заканчивается, но, как я уже говорил, мне нужно вести дела, и иногда приходится принимать тяжелые решения. – Его грустная улыбка казалась какой-то оплывшей, будто она таяла под летним зноем, хотя на улице уже начинало холодать. – Доработай сегодня, и, когда закроемся в шесть, я выплачу тебе остаток. Уверен, до конца месяца ты что-нибудь подыщешь. Может, поговоришь с Оуэном?
Будто Халли могла признаться профессору Кристи, что облажалась и потеряла место, которое год назад именно он помог ей получить. Она проглотила болезненный ком в горле и стиснула кулаки.
– Хорошо.
Джесс напоследок еще раз сжал ей плечи, а потом развернулся и похромал к лестнице. Похоже, колено – старая рана, полученная двадцать лет назад на Войне, – в последнее время все больше его тревожило,