у вас часть гвардейская! Часть – гвардейская – все гвардейцы!
– Да? А ты хоть знаешь – какой спрос с каждого в гвардейском подразделении!? Молокосос ты… Ах, ты…
У тебя дед – фронтовик! А ты…
– А у Веника, дед тоже фронтовик! И говорит, что ты – «мирно воевал». Это как – мирно?
– Да – дурак он, твой дед Веника! Он думает, если у него медаль – «За боевые заслуги», то это он войну выиграл! Такие медали у каждого второго фронтовика, почитай…
Васька хотел крикнуть:
– «Но у тебя-то и такой нет!», но промолчал. И дед почувствовал, что именно не сказал внук. И только горько махнул рукой и ушёл в сарай.
А теперь, дед, просыпаясь ночью, включал ночник, подходил к «кителю», на котором одиноко сиял чистым серебром «орден Славы». И спазм подкатывал к горлу и, одновременно, в носоглотке, где – то щекотно становилось…. Закрывал дверь поплотнее, в комнату внука и закуривал. Он представлял митинг Победы в райцентре… Наверное, теперь и «Слово говорить» на открытии придётся. С трибуны. Если предоставят. Что ж говорить то!? – Надо будет несколько слов написать заранее и выучить, а то стыда не оберёшься, что не так брякнешь…
Потом выкуривал вторую, прокручивая будущий ход торжественных мероприятий и ложился спать. До Дня Победы оставался всего месяц!
Проснулся он от чьего-то шумного визита. Сквозь сон понял, что это люди казённые… Он услышал басовитое, начальственное:
– Здесь проживает Василий Борисович Кузькин!?
Всё похолодело внутри Борисыча. – Из за мотора проклятого пришли!! Мгновенно пронеслась в голове ветерана дальнейшая цепь событий: плачущий внук, суд, позор… ПОЗОР!!! Что-то сдавило обручем грудь… Завхоз проклятый!
– Есть кто дома, хозяева? – снова пробасил незнакомый начальственный голос! – Товарищ Кузькин!
Ещё чьи-то голоса.
Убереги, Господи!
Суд! Позор! Позор! Суд…
– Вот, вы где спрятались! – дверь распахнулась, в дверях стояли двое военных и штатский.
– Приболел я, товарищи… – проперхал Борисыч.
– Товарищ Кузькин! Василий Борисович! Кто отличился под Прохоровкой, а?! – сиял офицер. – От имени военкома Белгородской области, полковника Литвинова, хочу поздравить Вас с медалью «За Отвагу»! Нашла, так сказать, награда героя! – офицер, широко улыбаясь, переминался посреди комнаты, с коробочкой в руках.
Борисыч приподнялся у изголовья, силясь встать… В глазах мутилось.
– Товарищ Кузькин! Плохо Вам? Воды дайте! – рявкнул офицер, обращаясь к румяному корреспонденту. – А капельки принимаете? Где ваши капельки, Василий Борисович? Может врача?
Борисыч, торопливо достал из тумбочки нитроглицерин, положил под язык. С усилием, сел на кровати. Выпростал ноги из под лоскутного одеяла. Всё не мог попасть в тапки…
– Я… Уже лучше! Не надо врача, спасибо Вам… Он торопливо проскользнул к шкафу и достал китель. Ловкий корреспондент споро помог ему облачиться.
На кителе рядом с орденом Славы, приятно звякнула