оценив ситуацию, я заметил ещё четверых генейцев, внезапно материализовавшихся в толпе после обвинений моего друга. Они словно вынырнули из теней – их типичная тактика. Двое из них уже нервно поглаживали костяные рукояти ножей – характерное оружие генейских наёмников, с изогнутыми лезвиями, способными одним ударом перерезать горло. Я достаточно повидал подобного оружия, чтобы знать, насколько оно смертоносно.
«Жители Генеи – народ горячий, – подумал я, прикидывая, как лучше действовать. – Даже если неправы, то сначала устроят резню, а потом будут искать виновника». Я уже приготовился врезать подсвечником самому крупному из них – лысому верзиле со шрамом на шее, который оказался недалеко от меня, за спиной Гасана. Шрам выглядел старым и глубоким, явно от меча, и я отметил, что человек, переживший такой удар, должен быть чертовски живучим.
К счастью, судьба решила вмешаться прежде, чем казарма превратилась в поле боя. Дверь с грохотом распахнулась, и на пороге появился наш сержант – коренастый ветеран с обветренным лицом и седыми висками. Его появление подействовало на толпу, как ушат холодной воды.
– На тренировочную площадку, лентяи! – прогремел его голос, от которого задрожали стёкла в окнах. – Живо!
Должен признать, сегодня нам повезло. Последняя неделя была настоящим испытанием – нас гоняли до изнеможения в полной амуниции. Я до сих пор помню, как мы карабкались по крутым лестницам в тяжёлых доспехах, пока пот заливал глаза и руки дрожали от усталости. Или как часами стреляли из лука, пока пальцы не немели настолько, что едва могли удержать тетиву. А эти бесконечные упражнения с копьём у деревянного чучела! Старое чучело, испещрённое следами от ударов сотен новобранцев до нас, стало моим личным врагом.
Тренировочная площадка встретила нас ярким весенним солнцем. Это был просторный участок, вытоптанный до голой земли множеством ног. По периметру стояли различные тренировочные снаряды: потёртые соломенные мишени для лучников, деревянные столбы для отработки ударов мечом, шаткие мостки для тренировки равновесия. В дальнем углу виднелась полоса препятствий, при одном взгляде на которую у меня начинали ныть мышцы.
Я наблюдал, как Гасан, всё ещё кипящий от злости после инцидента в казарме, занял позицию перед мишенями. Наборный лук, настоящее произведение искусства из клёна и рога, был его неразлучным спутником даже во время отдыха. Гасан достал стрелу из колчана – интересно, когда он успел обновить оперение? Замер, прицеливаясь, и я в который раз поразился его стойке: идеально прямая спина, плечи расправлены, подбородок слегка приподнят. Старый Пайну часто ставил его в пример другим своим ученикам.
Кстати о Пайну – этот невысокий бородатый варвар был настоящей легендой среди лучников. Говорили, что в молодости он мог сбить птицу в полёте с расстояния в двести шагов. Сейчас, несмотря на возраст, его взор оставался таким же острым, а руки – твёрдыми. Он явно разглядел в Гасане родственную душу, и они