перед смертью, если кто верующий; попрощаться с родными, близкими, может сообщить кому-нибудь что-то важное, не теряйте время.
Тон его был настолько спокоен и выдержан, как будто он сообщал какая погода за бортом. Нет ничего страшнее подобной интонации. Сказал и сел, опустив лицо вниз, локти уперев в колени, переплетя перед своей грудью пальцы рук. Губы его бесшумно шевелились, глаза были закрыты. Если кто-нибудь захотел прислушаться, он бы услышал что-то арабское, типа: «Алла, бесмилла, рахман…», но не уверен, шепот не всегда внятен. А прислушаться можно было вполне. После того, как он закончил свою речь, прошла, наверное, минута тишины, такой, что, если бы самолёт гудел бесшумно, создалось ощущение, которое возникает при ситуации внезапного выключения телевизора. Говорят, такие минуты вечностью кажутся. Но ничего не вечно. Постепенно, постепенно начал нарастать ураган паники. Кто-то побледнел и покрылся мелкими капельками пота, кто-то закричал, кто-то резко встал со своего кресла и тут же медленно сел, кто-то рыдал, кто-то закрыл лицо руками и сидел тихо. Новость разнеслась по самолёту так же быстро, как эпидемия чумы в средние века и казалось, даже вентиляторы над головами пассажиров знали о своей участи и дрожали от страха. Пилоты – храбрые люди, такая профессия. Они уже привыкли к ощущению, что каждый полет может оказаться последним, и относятся к этому спокойно. Так же как самураи, считающие каждый новый день крайним в жизни и готовые умереть в любой момент. Да, они уже передали информацию на Землю, там уже начала работать служба безопасности, выясняя причины этого факта, и пытаясь найти других участников теракта. Пилоты же приняли решение, совпавшее с мнением центра – вести корабль в сторону большого водоёма. По расчетам они должны были успеть к ближайшему. Не на жилые же объекты падать?
Ой, что творится в салоне: словами не описать. Вот один за голову схватившись, по проходу бежит, дети рыдают, кричат, мать, как может, старается их успокоить, словно курица пытается закрыть своими руками-крыльями своих цыплят.
Стюардесса Леночка сидит криво на корточках, прислонившись к стене в переходе между салонами, в глазах безумие, слёзы, тушь растеклась. Одной рукой о стену опирается, как будто упасть боится. И ведь можно её понять, можно, жених вчера колечко подарил. Оксана – черноглазая, бойкая девчонка, ходит твёрдой походкой между рядами кресел, выполняя свой долг стюардессы, успокаивает, убеждает: «Без паники, успокойтесь, он обычный сумасшедший, всё нормально, причин для волнения нет». Хотя внутри сердечко ёкает, и ещё как ёкает, но по виду никогда не скажешь. Вот так-то оно, люди – они разные бывают.
Неподалёку от террориста сидел молодой мужчина лет тридцати пяти, сорока. Был он сухощав, одет в дорогой костюм. Через открытый ворот белой рубашки в тонкую сиреневую полоску можно было видеть толстую золотую цепочку. В основании узкого лица находилась небольшая бородка. Всё это время он сидел спокойно, устремив свой взор вперёд, чуть – чуть,