с ноги на ногу в компании своих закадычных друзей. Свету он заметил сразу, как только вошел. Решил больше на неё не смотреть, но каждый раз ловил себя на том, что голова предательски поворачивает глаза в её сторону. Когда включили медляк, ноги сами повели его к ней. Какое-то время стоял нерешительно, потом, испугавшись, что так и танец закончиться может, сказал:
– Ну, ты это, гм, потанцуем что ли?
Она молча оттолкнулась от стены, мягко положила одну руку ему на плечо. Второй обхватила локоть и начала медленно двигаться в танце. Партнёр был не лучший, танцевать явно не мастак. От волнения он так сильно сдавил её талию, что девочка поморщилась, и. поняв: ей больно, ослабил хватку. Движения его были неуклюжи, пару раз он наступил ей на ногу, и если бы в зале горел яркий свет, после завершения танца все бы увидели, как невероятно покраснело лицо Алика. Свете же было приятно, несмотря на неудобства. Это был её первый танец с мужчиной. Может, ей просто не с чем было сравнивать?
Они стали встречаться, дружить, ходить за ручку. Малышня бегала за ними, показывая пальцами: «Тили, тили тесто, жених и невеста!». «А ну» – резко поворачивался к ним Алик, грозя кулаком, и дети со смехом разбегались в разные стороны. И потом, после дет. дома, когда она училась на швею, а он в техническом училище, они много виделись, ходили друг к другу в гости в общежития. Жизнь складывалась удачно. Света после училища устроилась в ателье, Алик на завод фрезеровщиком, они поженились, сыграли скромную, но очень весёлую свадьбу в общежитии на деньги, которые бережно копили целый год. Стали жить в комнате на подселении, в тесноте да не в обиде. Через полтора года родилась первая дочка Аленка. Жили они дружно, душа в душу. Мелкие бытовые ссоры тонули в море всепоглощающего чувства, имя которому любовь. Но видимо, кто-то там, на верху не устаёт посылать людям испытания и ни спрятаться от них, ни откупиться. Жизнь постепенно, сначала незаметно, потом более явно начала тяжелеть. Сначала выросли цены на продукты и предметы первой необходимости. Потом, начались трудности в покупке детских вещей, и вдруг все товары, как по мановению злого волшебника, исчезли с прилавков магазинов. Было даже странно заходить в эти магазины, смотреть на пустые стеллажи, полки, на скучающих продавцов. Парадокс: продавцы есть, товара нет. Казалось, мир сошел с ума. Далее началось ещё хуже. На заводе стали задерживать и без того скудную к тому времени зарплату. Дошло до того, что люди работали без заработка по нескольку месяцев. Предприятие начало работать не целую неделю, многие цеха закрывались, людей сокращали, иные уходили сами. Большинство же боялось увольняться из страха не получить заработанное. В отношении информации, по поводу зарплаты, можно сказать, что ситуация напоминала полный вакуум. От непосредственного начальства добиться вразумительного ответа не было никакой возможности. Начальники цехов и участков только недовольно отмахивались от рабочих, как от надоедливой мошкары. Доведенные до отчаяния люди, собрались в группу, и пошли на свой страх и риск к кабинету