белоснежных чепцах, готовые служить. Наверное, они встали давно, и ждали, пока проснусь я.
После утреннего туалета я была наряжена в зеленое платье, мои простые золотые серьги-колечки были с презрением отправлены в шкатулку, а вместо них Эдит продела мне в уши куда более внушительные – в виде цветочных гирлянд, тонко сработанных из золота и крохотных изумрудов.
– Мы уберем волосы в сетку, чтобы серьги были видны, – приговаривала она, укрощая при помощи щетки и гребня мои непослушные кудри, а на шею я бы посоветовала миледи вот этот медальон – он хорош, но достаточно скромный, чтобы не затмить серёг.
– Согласна с вами, – тут же ответила я, потому что такие тонкости относительно украшений мне были неподвластны. Я бы обошлась и прежними серёжками, и не увидела ничего плохого в том, чтобы надеть жемчужное ожерелье, которое вчера ссудила мне мачеха.
Впервые утром я не знала, что делать.
Обычно я просыпалась вместе с сестрами, одевалась и причесывалась сама, пока возле Ольрун и Стеллы хлопотали их горничные. Потом мы молились, прогуливались по саду и шли к завтраку.
Но что полагается делать просватанной девице?
Поразмыслив, я все же открыла молитвослов и с сосредоточенным видом прочитала молитвенное правило, а потом направилась в сад. Две горничные остались в комнате, а Эдит отправилась со мной.
– Вам вовсе не нужно везде сопровождать меня, – сказала я ей, когда мы спускались по лестнице. – Я в доме своего отца, не заблужусь, и ничего со мной не случится.
Эдит посмотрела на меня с сомнением, и ответила, что ее миссия – быть всегда рядом со мной, чтобы выполнять любое мое желание.
– Пока у меня одно желание, – заверила я, – побольше узнать о милорде Сомареце. Вы видели его? Какой он?
Вопросы Эдит не понравились.
– Он хорош, миледи, – ответила она сухо и замолчала.
Что ж, этим мне пока пришлось успокоиться, тем более что мы с Эдит вышли в сад и я сразу увидела сестер. Обычно они валялись на травке, сидели в беседке, щипая розы, или сплетничали, укрывшись в сиреневых кустах, но сегодня Ольрун и Стелла топтались возле статуи у входа. И, судя по тому, как они встрепенулись, увидев меня – именно меня и ждали.
Глаза их расширились, и Ольрун беззвучно ахнула, ощупывая взглядом мое платье, золотой поясок, сумочку с бубенчиками… Я просто услышала, как застонала душа моей сестрицы, но волосы Ольрун снова были распущены – похоже, мачеха строго следила, чтобы шпильки не попались никому в руки.
– Кирия! Ты такая красивая! – с придыханием произнесла Стелла. – Какое платье!
– Нравится? – я не могла упустить возможность похвастаться, и с удовольствием показала платье со всех сторон, повернувшись вокруг себя.
– И сумочка… – Стелла подбежала, протягивая руки, и сразу же вцепилась в сумочку, позванивая бубенчиками. – Из парчи, Кирия!
– Да, – ответила я небрежно. – И бубенцы такие милые…
Ольрун подошла, ступая мелкими шажками. Она чуть не плакала – губы подрагивали.
– Там