омовых, дворовых, овинников, банников, полевых, луговых и леших. Но больше всего времени юная княжна тратила не на обряды и подношения, а на успокоение людских суеверий, которые каждый шорох раздували до грома.
Овдовевшая же Чеслава водилась с более сильными духами. Она особенно старалась подружиться с Карачуном, дабы тот не сгубил озимые, Святибором, который был господином всех леших, и Триглавой, что могла заглянуть во все три мира: небесный, земной и подземный. Поговаривали, что оттуда княжна-матушка черпала свою силу.
Сколько ни просила её Белава рассказать о других мирах и древних владыках, всё мать отнекивалась: «Не настало ещё твоё время, потерпи, дитя». Меж тем стукнуло её шестнадцатое лето. Ежели старший брат решит выдать её замуж, то так и канут тайные знания в реку Смородину, никому не достанутся.
– Может и вовсе нет во мне ведуньего зрения? – Прошептала Белава, уронив лицо на ладони. – И мама надеется не на меня, а на внуков… Её ведь мой прадед учил, стало быть, через поколение дар передаётся.
Она тряхнула головой, отгоняя непрошенные слёзы, отчего мокрые волосы хлестанули по плечам и шея неприятно хрустнула.
– Нет, ну правда, куда я лезу? С мелкими духами сладить – и то не в силах. А если гнев старших на нас навлеку? Худо будет.
Как Белава ни старалась, никак она не могла сладить с новым домовым. Стоило отцу преставиться, как и домовой его откланялся, а замест себя поставил бывшего подмастерье.
Поначалу, несмотря на горе и лютую зиму, которая чуть не выморила половину государства, всё у них спорилось. Но пару лун назад молодца словно подменили: он стал бросать пригоршни пыли в кадушки с тестом, распутывал намотанную за день пряжу, лохматил гривы коней, заливал печные угли и гремел посудой.
Белава тихо ворчала, что не свезло им с домовым: поначалу он почву прощупывал, а после стал вить из домашних верёвки. И не было этому объяснения: каждую неделю молодая княжна оставляла в особом углу тёплые ломти хлеба и подслащённое молоко, да и хозяйство никто не запускал: строения, пашни и скот держали в чистоте, ничего зазря не пропадало. Не на что было сетовать.
Иные попытки задобрить капризного духа тоже не увенчались успехом. Блины, калачи, пироги и оладьи остались без внимания – он с ослиным упорством продолжал пакостить.
– Отчего ты упрямишься? – Негодовала Белава, нагоняя веником жар с потолка. – Я же всё по материнским заветам делаю!
В их первую и единственную встречу домовой изволил представиться ей и княжне-матушке Чеславе. Ростом по колено, с пушистыми пшеничными волосами, в простой рубахе – почти ребёнок, если бы не проклёвывающаяся бородка. Его сверхъестественное происхождение выдавали светящиеся в темноте глаза с вертикальным, как у кошки, зрачком.
В тот день Белава подарила ему вязанку сушек, оплетённые шёлковыми лентами лапти и гребень. Домовой, в свою очередь, торжественно поклялся поддерживать уют и покой в тереме нового хозяина Тихомира.
– Ладно, уж перед этим ты не устоишь. – Хитро улыбнулась Белава, предвкушая, как преподнесёт ему накрахмаленную рубашку с ажурным воротничком по заморской моде и вышитыми на всю пазуху зверями и птицами. Несмотря на лютую неприязнь к рукоделию, она сожгла не одну лучину и исколола все пальцы, делая стежок за стежком.
Робкий стук в дверь прервал её уединение. Она крикнула:
– Манюта, неужто я засиделась?
Белава обратилась в слух – приставленная к ней помощница говорила мало и тихо, и порой её даже принимали за немую. Без веской причины она бы не стала тревожить госпожу.
– Ни в коей мере, сударыня. – Ответила в приоткрытую дверь невысокая темноволосая девчушка. – Вас зовут в белу палату. Говорят, прискакал гонец с доброй вестью.
– Ох, ну и вовремя же! – Не сдержалась Белава.
Манюта вздрогнула и опустила очи долу, словно лично несла ответ за внезапное приглашение.
Стоило вспышке недовольства угаснуть, как смутная тревога кольнула Белаву изнутри. Жилы будто инеем покрылись. Срочное и радостное известие не могло относиться к торговле или странствиям – тогда бы её не призвали. Правление – всецело Тихомирова вотчина: лишь первому мужу на княжестве суждено вести войны и строить союзы. Женский удел – хозяйство, дети да мистические заботы, дабы не враждовать с иномирьем.
Белава решила, что к ним приехал сват, и задумалась, по чью душу. К Тихомиру, так и не успевшему обзавестись молодой супругой? Или к ней, едва вступившей в брачный возраст? В отличие от простых девиц, «сведущих» выдавали замуж позже. Лишь сведущие знали, как умаслить божеств малой и средней руки. Лишь они могли утихомирить лихих сущностей. Им одним вменялась в заботу защита рода людского от природного буйства. Не торопились их отсылать, помня, к чему привели ошибки неопытных предшественниц.
Княжна вздрогнула: замуж ей сейчас никак нельзя. Слишком малому она обучилась, не по силам ей Карачун с Триглавой. Её дворовые-то нечистики ни в грош не ставят. Если придётся отчий дом покинуть, точно она на всех вековое проклятье накличет.
Она ощутила нарастающий