истолковала этот знак.
– Есть предложение заслушать характеристику по качеству производственных показателей, – проговорила она, оборотившись к завлабу Грачеву.
Грачев, сидевший в первом ряду, встал и принялся излагать характеристику производственных показателей нашего Димушки. Из речи завлаба выходило, что если прогрессивное человечество пока еще живо, то исключительно благодаря неустанным усилиям Дмитрия Григорьевича Беровина. Зал одобрительными кивками подтверждал слова руководителя.
– Под конец скажу, что все мы люди, а людям свойственно ошибаться, – Грачев жалобно скривил пергаментно-желтое лицо. – Дмитрий Григорьевич ошибся, и ошибся сильно. Но он полностью признал свою вину и понес тяжелое наказание по административной линии. Предлагаю ограничиться выговором с предупреждением.
Все посмотрели на тройку. Степаныч сидел с абсолютно непроницаемым лицом. Его неподвижный, устремленный поверх голов взгляд заставлял предположить, что пролетарская совесть нашего коллектива ни в коем случае не намерена высказываться по пустякам. Профкомовская женщина искоса следила за реакцией товарища Из-района. Последний лучезарно улыбался. Пауза затягивалась. Наконец профкомовская не выдержала.
– Послушать руководителя среднего звена, так речь идет об ангеле во плоти, – язвительно проговорила она. – Непонятно только, как такие выдающиеся качества привели гражданина Беровина на скамью подсудимых!
Троепольский поднял руку.
– Можно я скажу? На правах, так сказать, коллеги по работе. Известно, что наши недостатки – продолжение наших достоинств. Именно этим можно объяснить проступок Дмитрия Григорьевича. Он отметил командировку, но, насколько я понимаю, рабочие встречи с владимирскими коллегами должны были начаться только вечером. Все тут знают, что Дмитрий Григорьевич – большой любитель и знаток древней русской культуры. Это, конечно, его достоинство как культурного человека. Да, я согласен, что это достоинство перешло в недостаток, ибо проявило себя в рабочее время, что, конечно, непростительно. Но, как неопровержимо свидетельствуют наши владимирские коллеги, Дмитрий Григорьевич постарался искупить содеянное ударной работой во все остальные дни командировки. Учитывая это, я всемерно поддерживаю предложение заведующего лабораторией и лично беру товарища Беровина на поруки.
– На поруки! – возмущенно фыркнула профкомовская, но тут же осеклась, увидев шевельнувшийся палец товарища Из-района.
– А что, на поруки – это мысль, – негромко сказал Из-района. – Как ваша фамилия, товарищ?
– Троепольский.
– Троепольский. Так вот, товарищ Троепольский, ваше предложение означает именно поруку. То есть в случае повторения подобных инцидентов наказаны будете непосредственно вы. А также весь коллектив, я так понимаю? – Из-района повернулся Степанычу. – Так, Василий Степанович?
Степаныч молчал, не отводя взгляда от неведомой точки на линии слияния потолка и дальней