бомбами бормотени?
– «Акстафа» – не бормотень, – запротестовал Троепольский. – Портвейн высшего…
– Заткнись… без тебя тошно… – перебил его Димушка и стал раскачиваться, зажав голову в ладонях. – Боже, как это не вовремя, как не вовремя…
Теперь он действительно стал ужасно похож на еврея – и неважно, сколько при этом на нем было навешено крестов. Зиночка осторожно тронула Димушку за плечо:
– Ну что уж вы так убиваетесь, Дима? Что нам за это могут сделать? Максимум – запишут прогул. Неприятно, но переживем. А скорее всего, просто выпустят без каких-либо последствий. Разберутся и выпустят. Ведь мы ни в чем не виноваты…
– Давайте так… – возбужденно зашептал Троепольский. – Давайте договоримся. Нужно говорить одно и то же, чтоб без путаницы. Нас командировали…
– Какое «командировали»… – простонал Димушка. – Не городи чепухи. У тебя есть командировочное предписание в винный отдел?
– Ладно, не командировали. Скажем: послали. Рабочий коллектив послал нас…
– Эх, сказал бы я, куда нас послал и, главное, пошлет рабочий коллектив, – злобно прошипел Димушка. – Сказал бы, но при женщинах не могу…
Троепольский нетерпеливо фыркнул:
– Слушай, не цепляйся к словам. Главное – говорить одно и то же, чтоб не заподозрили.
– Заподозрили? – испугалась Зиночка. – В чем нас могут заподозрить?
– Да в том-то и дело, что ни в чем! – Троепольский зачем-то оглянулся на мужичка в ботах. – Скажем так: сегодня у нашего рабочего коллектива праздник. Приход новой сотрудницы. Вот она, Сашенька, налицо. Скажем дальше: профсоюзный комитет лаборатории командиро… послал… черт, Димушка, ты меня совсем запугал!.. а, вот: поручил! Поручил! Поручил нам обеспечить материальную базу. Для праздника по окончании рабочего дня. Причем закупка продуктов производилась в счет законного обеденного перерыва. Вот и все. Запомнили?
– А что, звучит логично, – поддержала его Зиночка. – Умница Троепольский.
Димушка снова испустил приглушенный стон.
– Вы что, еще ничего не поняли? – Он обвел нас взглядом, полным отчаяния и боли. – Ничего-ничегошеньки? Мы все пропали. Все четверо. Меня уволят с гарантией – после владимирской истории, протоколов, санкций и судов это совершенно неизбежно. А поскольку нас поймали сразу после суда, то припишут еще и особый цинизм. А особый цинизм – это уже пахнет антисоветчиной. Да-да, Троепольский, антисоветчиной! И вас притянут ко мне как к рецидивисту. Без меня вас бы еще могли пожалеть, со мной – никогда. Со мной – это уже групповуха, организованная преступность. Они там любят раскрывать организации. Вот мы вчетвером и организация. Банда «Черная кошка»…
– Ну, ты напридумывал, – неуверенно проговорил Троепольский и смолк.
Молчала и Зиночка.
– Теперь дошло? – Димушка крутанул головой. – Вижу, дошло. Вот к этому и готовьтесь. К увольнению, к волчьей записи в трудовой книжке. Зиночка, сколько вам осталось до пенсии?
– Два года.
– Не