чтобы гулять вдоль канала, обнюхивая тамошние столбики и деревья? Тебе не стыдно?
Хорошо, что вернулся опер со стаканами и печеньем, которое я тут же скормила Бимуле. Мы отпили по глотку и немного помолчали.
– Дело серьезное, Саша… – начал Свиблов. – Не знаю, слышали ли вы о случаях в парке Сосновка. В прессу это не попадает, но слухи-то ходят.
Я пожала плечами.
– Понятия не имею, о чем вы. Сосновка – это на Гражданке? Я там даже не бываю. Наверно, поэтому и слухи не дошли. А что такое?
Он замялся.
– Да вот… Знаете, я лучше покажу, чем рассказывать… – Оперуполномоченный раскрыл портфель и достал оттуда конверт. – Саша, я могу вас попросить пересесть? Вот сюда, лицом к залу, чтобы никто не увидел…
Снова пожав плечами, я пересела, как он просил, и открыла конверт. Там были фотографии. Мертвые лица – по-видимому, женские, искаженные жуткими гримасами. Голые тела в синяках и ранах. Страшная, мучительная смерть вопила с каждого снимка. Я не смогла досмотреть до конца.
– Что это, Сережа? Зачем вы показываете мне этот кошмар?
Он вложил снимки в конверт и убрал в портфель. Бима деликатно заурчала, намекая на желательность нового подношения. Но мне было не до печенья.
– Это длится уже три года, – сказал Свиблов. – Двадцать три изнасилованных и убитых девушки. Почерк везде один и тот же, то есть речь идет об одном и том же маньяке. Действует и вечером, и при свете дня. Сначала он, видимо, оглушает жертву ударом сзади. Затем раздевает и заворачивает в полиэтиленовую пленку. Потом насилует, душит и выбрасывает там же, в парке. Следов никаких. Свидетелей тоже. Полный тупик.
– Надеюсь, вы рассказали об этом не потому, что подозреваете меня?
– Саша… – Свиблов устало потер глаза. – Я ведь просил вас подойти серьезно. Неужели вам хочется шутить даже после этих фотографий?
– Я не шутила. Какая еще может быть причина? Я ведь не милицейский постовой, не следователь, не оперативник. Чем я могу тут помочь? Ничем.
Оперуполномоченный поднял на меня свой рыбий взгляд:
– Так-таки и ничем?
Мы помолчали.
– Мне еще вот что непонятно, – сказала я, чтобы хоть чем-то заполнить паузу. – Почему этим делом занимаетесь вы, а не милиция? Есть же этот… как его… угрозыск.
Он пожал плечами.
– Ну… как вам это получше объяснить… Сейчас у нас с милицией не лучшие отношения. Там многое… э-э… не в порядке. Многое требует… э-э… перетряски. Поэтому есть приказ забирать у них самые тяжелые дела. Как будто нам больше нечего делать… – Свиблов уныло покрутил головой. – А наши ресурсы, откровенно говоря, не слишком подходят для уголовки. И опыта соответствующего меньше, и информаторов нет. В общем, шансов не так уж и много.
Он залпом допил вино.
– Хотите еще? Нет? А я возьму…
Свиблов снова сходил к буфету и вернулся с бутылкой. Влюбленная пара ушла, теперь в мороженице оставались только мы. Оперуполномоченный налил себе полный стакан, плеснул мне и стал пить, мерно