даже сильнее обычного.
Грею пришлось признать, что эта встреча тоже подействовала ему на нервы, хотя он и не из впечатлительных. Что-то с этим человеком было не так. Казалось маловероятным, что атташе по культуре может вести двойную жизнь и являться одновременно жрецом джуджу, но доктор Фангва был похож на типичного атташе по культуре не больше, чем Нья на традиционную домохозяйку-шона.
Да и с самой Ньей и ее участием в этом деле тоже не все ясно – слишком уж ее беспокоила деятельность радикальной религиозной секты и судьба бывшего американского дипломата. Грей чувствовал, что этот интерес продиктован не только и не столько служебными обязанностями.
Грей почуял этот запах, едва зайдя в квартиру, хоть и не мог точно определить, чем именно пахнет. Может, мокрой псиной или какой-то гнилью?
На кухне горел свет. Грей никогда не оставлял электричество включенным.
В квартире стояла тишина, но кто-то тут явно побывал, а может, и находится до сих пор. Грей осторожно, стараясь ступать как можно тише, двинулся на кухню. Там он достал из шкафа мясницкий нож, сжал его в левой руке, повернув лезвием к себе и положив большой палец на рукоятку. Крадучись, как кот, он пересек пустую гостиную и направился к спальне. Дверь в нее была закрыта, но запах усилился.
Грей чуть присел и собрался открыть дверь, готовый, в зависимости от ситуации, либо броситься вперед, либо отпрянуть. Среднестатистическому человеку требуется три секунды, чтобы вытащить пистолет, взвести курок и прицелиться. В ближнем бою три секунды – это вечность. Даже будучи настороже, незваный гость вряд ли сможет сделать точный выстрел раньше, чем Грей на него накинется. А если злоумышленников несколько, то за это время Грею удастся выскочить из квартиры. Или можно прикрыться первым, кто подвернется под руку, как щитом, а потом уж разбираться с остальными.
По-прежнему на чуть согнутых в коленях ногах он вошел в спальню. Его глаза метнулись вверх, вниз, обежали всю комнату, и лишь после этого Грей выпрямился. Он никого не увидел, но от представшего перед ним зрелища перехватило дыхание. От тошнотворной вони мертвечины все остальные органы чувств будто отказали. Прикрыв рукой рот и нос, Грей уставился на кровать. Она стояла там же, где и всегда, у стены напротив двери. На этом все нормальное и рациональное заканчивалось.
В каждом углу кровати на тонкой дощечке пылало по черной свече, освещая покрытую слоем свежей грязи постель. Посреди нее на спине лежал труп мартышки-верветки, вокруг которой были разбросаны комья земли, пропитанной кровью.
Мартышке постарались придать безмятежный вид: руки сложены на груди, ноги вместе и вытянуты, как в гробу. Грей подошел поближе, и иллюзия безмятежности исчезла.
Пустые глазницы таращились на Грея. Глаза были вырваны, и в углублениях, где они находились прежде, запеклась кровь. Уши и нос у обезьяны отсутствовали, горло было перерезано. Трупное окоченение челюстей заставило крошечный ротик застыть в беззвучном крике.
Изо рта что-то торчало, Грей нагнулся посмотреть, но тут же отпрянул. Внутри