Наверное, смог бы.
– Не всем хватает мужества, чтобы пытать людей, – послышался голос, принадлежавший сакритору Прейкаму, который возглавлял приход-аттиш.
– Пытки нагоняют на меня скуку, – ответил Роджер, переведя взгляд на деревню с маленькими домиками, садами и канатным двором. За крышами тихонько покачивались мачты кораблей.
– Скуку?
– Они утомительны и бесполезны, – добавил он. – И я очень сомневаюсь, что таким способом можно что-нибудь узнать.
– Многие сознались и вернулись на путь истинный, – возразил Прейкам.
– Я прекрасно знаю, что такое пытки, – сказал ему Роджер. – Чтобы их прекратить, люди готовы признаться в том, чего они не совершали. – Он вымученно улыбнулся сакритору: – По правде говоря, я заметил, что грехи, в которых каются жертвы, как правило, не понаслышке знакомы исполненным вины сердцам тех, кто их допрашивает.
– Послушайте… – начал сакритор, но Роджер от него отмахнулся.
– Я ни в чем вас не обвиняю, – сказал он. – Это наблюдение общего характера.
– Не могу поверить, что у Рыцаря Церкви такие взгляды. Может, вы и в истинности ресакаратума сомневаетесь?
– Ни в коем случае, – ответил Роджер. – Ересь, как чума, заразила все города, деревни и дома. Зло разгуливает по улицам, не опасаясь яркого света дня и даже не пытаясь скрываться. Нет, наш мир необходимо очистить, сделать его таким, каким он был в дни Сакаратума.
– В таком случае…
– Я говорил о пытках. Они бесполезны. Признаниям, вырванным с их помощью, нельзя доверять, а раскаяние, вызванное ими, неискренне.
– А что стали бы делать вы?
Роджер показал на мыс:
– Большинство из тех, кого вы допрашиваете, закончат там, болтаясь на виселице.
– Нераскаявшиеся грешники.
– А почему бы не вешать их сразу? «Раскаявшиеся» лгут, а если мы казним невиновных, их вознаградят святые в городах мертвых.
Он почувствовал, как напрягся сакритор.
– Вы прибыли сюда, чтобы занять мое место? Патири недовольны нашей работой?
– Нет, – сказал Роджер. – Вопросы, которые я задаю, это мои собственные вопросы, за ними никто не стоит. Патири – как и вы – получают от пыток удовольствие, и, стало быть, они будут продолжаться. Я прибыл сюда совсем с другой целью.
Он посмотрел на юго-восток, где светло-желтая дорога вилась среди заросших деревьями холмов.
– Просто из интереса – скажите мне, сколько человек вы сегодня повесили?
– Тридцать один, – ответил Прейкам. – Кроме тех, которыми мы уже занимаемся, еще двадцать шесть человек дожидаются допроса. Думаю, это еще не все.
– Так много еретиков в одной маленькой деревушке?
– За пределами городов дела обстоят совсем плохо. Практически все женщины, живущие на фермах и в лесах, практикуют какое-нибудь колдовство. Если следовать вашему совету, я должен прикончить всех в нашем приходе.
– Когда руку поражает гангрена, – заявил Роджер, – ее нельзя отрезать по частям. Нужно отрубать всю.
Он повернулся и посмотрел на жалобно стонущего мужчину у себя за спиной. Раньше это был сильный коренастый мужчина с обветренным красным лицом и нахальными голубыми глазами. Сейчас же он превратился в безвольный мешок с костями, а его глаза умоляли лишь об одном – чтобы его отправили в траурной лодке за край мира. Его подвесили за запястья к деревянному столбу, установленному в нише каменной стены башни. На шести таких же столбах висело еще шесть обнаженных пленников, дожидавшихся своей очереди на весеннем ветерке.
– Почему вы делаете это здесь, а не в подземельях? – спросил Роджер.
Сакритор слегка выпрямился и выставил вперед подбородок.
– Я совершенно уверен, что так правильнее. В подземелье они думают о своих грехах и мечтают о солнечном свете, а потом наступает момент, когда они начинают сомневаться в существовании как солнца, так и греха. Тогда я привожу их сюда, где они могут увидеть красоту мира – море, солнце, траву…
– И осознать, какая судьба их ждет, – сказал Хэрриот, глядя на деревья, превращенные в виселицы.
– И это тоже, – не стал спорить Прейкам. Я хочу, чтобы они снова полюбили святых и искренне вернулись на их путь.
– Грязный ублюдок, – всхлипнул мужчина у столба. – Злобный, маленький кусок дерьма. Что ты сделал с моей малышкой Маолой… – Он захлебнулся рыданиями, содрогаясь всем телом.
– Твоя жена колдунья, – сказал Прейкам.
– Она никогда не была колдуньей, – хрипло возразил мужчина. – Никогда.
– Она призналась в том, что завязывала узлы Хинтии по просьбе моряков, – возразил ему Прейкам.
– Святой Хинтии, – выдохнул несчастный из последних сил.
– Нет такой святой, – заявил сакритор.
Роджер попытался сдержать смех, потом передумал и все-таки рассмеялся.
Сакритор