Анне. Неизвестно, вместе ли они сочиняли челобитную в Петербург или Александра Григорьевна самолично в один прекрасный день послала в Петербург два письма: одно государю Петру, другое – государыне.
О челобитной проведала в столице Прасковья Федоровна. Она испугалась и за себя, и за любимого брата, защитника ее и помощника, и немедленно отписала в Митаву, бросай-де все и поспешай в Петербург, дабы на месте разобраться с этим делом. Клан Долгоруковых силен, они в обиду свою Александру Григорьевну просто так не дадут. Батюшка Александры, князь Григорий Федорович, тайный советник и кавалер, обретается в Варшаве чрезвычайным и полномочным министром. Он достойный противник и может такое дело раздуть, что потом греха не оберешься.
Салтыков внял совету сестры и спешно уехал в Петербург. Жену он с собой не взял, но для острастки избил ее до бессознательного состояния. Во всем, что случилось, он видел происки Анны Ивановны. В Митаве он не может отомстить ей полной мерой, но уж в России постарается взять свое.
И как в этой ситуации могла повести себя Анна? Конечно, она забрала полумертвую женщину во дворец и поручила ее заботам лекаря. Прошло какое-то время, и Александра Григорьевна получила строгий приказ от мужа – немедленно ехать в Россию. Опять на унижение и побои? До Петербурга далеко, там страшно и люто, а до Варшавы ближе. Бедная женщина решила ехать к отцу, и Анна ее в этом поддержала.
И поехала Александра Григорьевна к батюшке, трясясь от ужаса и собственной смелости, но в дороге смалодушничала, решила «подстраховаться» и послала мужу письмо, едет-де в Варшаву, но не по собственной воле, а по приказу отца. «Не смела я его воли преслушать. А когда изволите приказать быть – я готова. Не надеюсь я от Вашего на то гневу, понеже имела давно от Вас дозволение». Письмо это потом послужило уликой против Долгоруких в длинной бесконечной тяжбе супругов Салтыковых.
Князь в Варшаве пришел в ужас от бедственного состояния единственной дочери и громыхнул в Петербург письмом к царю: «…негодяй супруг бил безвинно… морил голодом… такие гонения терпела, что и описать невозможно… что было ее, все ограбил». Салтыков тоже ответил челобитной: мол, не бил, не морил, не грабил… Обычное дело.
Во всей этой истории нас интересуют реакция и поступки герцогини Анны. Она была напугана. Салтыков в Петербурге столько всего наговорил сестре, столько намутил, что Прасковья Федоровна перестала отвечать на письма дочери, более того, грозила ей проклятием. И таки прокляла Анну со временем – но перед смертью покаялась и простила дочь.
Гнев матери – крест тяжкий, но куда более опасна нелюбовь государя-дядюшки и супруги его. В письме Прасковья Федоровна не скрывала своей злости на Анну, но это дела родственные, а знать бы, что она наговорила при дворе. Может быть, такое, что уж и жить не стоит. Анна вполне натурально страшилась своей участи, ведь она целиком зависела от воли Петра.
Но в конце июня 1719 года Анна получила от императрицы доброжелательное письмо. Это