выписаны имена, фамилии, телефоны и даты рождения друзей, знакомых, коллег. Никого не забывал поздравить с днем рождения, знал, у кого какая проблема, и думал, как помочь. Перед Новым годом брал свою книжку и садился часа на два, всех обзванивал, поздравлял. Он был внимательным к людям вокруг, и видимо, этой внимательности на всех не хватало, мне не хватало.
Еще он вел дневниковые записи. Большие чувства, зашифрованные в простых словах: «Германия. У сына в гостях», «Регина родила сына – назвали Энджел». Этот образ взрослого сильного человека, который не расстается с ручкой и блокнотом, пророс во мне очень глубоко. Теперь письмо для меня – важный инструмент для проживания и замечания жизни. И есть отдельная тетрадь, куда я записываю понравившиеся мне мысли из книг. Папа мог написать: «Сегодня был у Эдика. Ели сливочное мороженое. День был прекрасный» или «Сидел сегодня в кафе. Ел мороженое. Счастье». Папа был строг и справедлив. Мягкость сердца выдавала его любовь к мороженому. У папы мог быть пустой холодильник, но мороженое было всегда. До 84 лет он сохранил абсолютно детскую любовь к жизни – и смог одарить меня ею. Трепетное отношение к жизни с каждой ее впадинкой и сложностью, восторги от доброго взгляда, хорошего поступка или падающего с дерева листа – я знаю, это папа живет во мне.
Папин язык любви – пакеты с едой и фруктами. Отголоски пережитой Второй мировой. В гости к родителям или внукам – всегда с сумками наперевес. О доставке и знать не хотел – ему важно было привезти всё самому. А если в гости приходили к нему, сначала сажал за стол, открывал баночку икры, наливал чаю – и только после начинал разговор.
Папа жил спортом – пропадал на футбольных матчах, отвечал за нормы ГТО рабочих кондитерского завода «Черемушки». Я часто заходила к нему, наблюдала за тем, как пекутся торты, и пробовала сладости. В 75 лет он судил матчи, тренировался на даче, делал упражнения дома, по утрам ездил на игры к ветеранам. Когда родилась моя старшая дочь Ника, папа, как будто успокаивая меня, говорил: «Ничего, ничего, ты же знаешь, женские сборные у нас есть!»
Мы встречались с папой редко, чего не скажешь по нашим бесчисленным совместным фотографиям: вот мы на море в Сочи, вот на футбольном матче, вот катаемся на лыжах. Он любил фотографироваться, и все должны были четко смотреть в объектив и не отвлекаться.
Когда мне было 14 лет, папа повез меня в Германию к Эдику, моему родному брату по папе. У нас перестройка, пустые магазины. А тут мы заходим в супермаркет, и брат прикатывает тележку для покупок. Улыбается и говорит: «Выбирай что хочешь». Помню до сих пор: рождественская ночь, мы едим сало с черным хлебом, я впервые увидела Санта-Клауса, а на Новый год Эдик подарил мне гитару. Я тогда безумно о ней мечтала – пожалуй, лучший момент детства. Приехав в Москву, полгода плакала оттого, что пришлось вернуться. Оттого, что пришлось расстаться с Эдиком и его семьей. Всем сердцем прикипела к брату, эта поездка нас очень сблизила. Тогда не знала, что в следующий раз я вернусь много лет спустя, уже с Сережей.
Мы