у Дилайлы накопилось много претензий. Не ко мне, а к собирательному образу «таких, как я», потому что она действительно продолжает:
– Никаких проблем в жизни, кроме как охмурить новую девушку. Все блага к твоим ногам. А если отказала, то можно и рискнуть, прикинуться заложником, пробраться на корабль – все что угодно, лишь бы добиться своего. Таким, как ты, наплевать на других людей.
Похоже, кто-то ее серьезно обидел, и почему-то этот кто-то ассоциируется у нее со мной.
– Неприятный я тип получаюсь, а? – подытоживаю с усмешкой.
– Вот именно, – отчеканивает.
Склоняю голову набок, пытаюсь рассмотреть в темноте ее лицо.
– А если ты ошибаешься на мой счет?
– Не думаю, – снова уверенно.
Да что ж за категоричность в отношении малознакомых людей? А как же видеть во всех только хорошее, пока не убедишься в обратном?
– Мне не наплевать на других людей, – говорю, не возражаю, не спорю, просто сообщаю.
– Ага, конечно, – фыркает Ди и на этот раз встает. – Прошу тебя по-хорошему, не трать больше мое время, навязывая свое общество. Я не доверяю таким, как ты.
– Как скажешь. – Развожу руками в воздухе, не предпринимая попыток ни встать, ни остановить ее. Мне нужно больше информации, просто необходимо.
Дилайла обходит меня по большой дуге, чтобы, не дай бог, не приблизиться к такому отвратительному типу, как я, и быстрым шагом покидает смотровую палубу.
Смотрю ей вслед. Надо же, а обычно девушки считают меня обаятельным…
Как сидел на полу, так и откидываюсь назад, ложусь на палубу и закидываю руки за голову. В темноте тут уютно.
Лежу несколько минут, пока в коридоре вновь не раздаются шаги, но гораздо тяжелее, чем легкая поступь ушедшей Ди.
Поднимаюсь с пола как раз вовремя – зажигается яркий свет, от которого приходится заслонить рукой глаза, а в следующее мгновение на палубу врывается темная фигура кого-то высокого и широкоплечего и бросается на меня с кулаками.
От резко включившегося освещения не успеваю толком рассмотреть нападающего. Действую на одних рефлексах: уклониться, присесть под занесенной для удара в лицо рукой, отвести эту самую руку.
Сержант Ригз, в свое время всерьез занимающийся моим обучением рукопашному бою, придерживался мнения, что схватка не должна быть больше минуты, в идеале – несколько секунд.
Мне хватает двадцати. Долго, сержант отчитал бы меня по полной программе. Но только по прошествии этого времени и попыток не получить в челюсть от размахивающего длинными руками нападающего, мне удается сделать ему подсечку и уложить разъяренного брата Дилайлы лицом в палубу.
– Какого черта? – шиплю, наваливаясь сверху на его заведенные назад руки всем весом.
– Что ты сказал моей сестре? – дергается Дилан. – На ней опять из-за тебя лица нет! – Опять? Хорошенькое дельце. А когда был прошлый раз? – Пусти меня, ублюдок!
Кажется, кому-то надо подарить толковый словарь. Я кто угодно, но не ублюдок – мои родители