выражала иронию:
– Да, мне стоило догадаться.
Взяв пива и чипсов, мы пошли в особое местечко, именуемое в народе: «Светлый Двор». Огромное треугольное пространство, укрытое по периметру грядой из высоких панелек. Сам по себе двор не был плоским, а представлял собой некий каскад уровней, сплетённых лабиринтом бетонных стен и лестниц. Всюду присутствовали ржавые и погнутые заборчики, а также детские площадки ещё более скверной сохранности. В Светлом Дворе было много деревьев, которые, ввиду своей многочисленности, летом создавали сплошную тень. Но и зимой они неплохо укрывали посетителей двора от посторонних глаз. Мы с Ирой устроились на скамейке в укромном углу одного из уровней.
– А ты не знаешь, почему этот двор называют светлым? – спросил я, доставая сигареты.
– Ещё до войны тут вроде располагалось поместье некой барыни Светланы Луческу, – Ира взяла сигарету из протянутой мною пачки.
– До какой войны? – попытался уточнить я, подпаливая ей сигарету.
– Я не знаю, мне бабушка что-то такое вскользь рассказывала.
Подпалив сигарету и себе, я сделал первую затяжку.
– Типа, говорящее имя? – подытожил я, выдыхая дым.
– Походу, – Ира затянулась и посмотрела на меня, – Возвращаясь к музам, я что хотела спросить, написал ли ты что-нибудь новое?
– Пару стишков. Могу потом показать.
– Да. Я очень этого хочу.
Мы разлили пиво по стаканчикам и неспешно смаковали каждый глоток. Я посмотрел вокруг. Было нечто неописуемо сказочное в Светлом Дворе на закате. Над нами было грязное розово-лиловое небо, с редкими прожилками бирюзового. Нежный свет неба заполонял собой всё пространство и, казалось, что теней не было вовсе. В некоторых местах двора стояли облезлые бетонные статуи старой эпохи, которые гармонично вписывались в окружение. В тот момент я действительно задумался о природе притягательности подобного окружения. Снобы высокомерно прозвали это: «эстетикой ебеней». С названием я полностью согласен, в конце концов, лучше и не скажешь, но я не нахожу его уничижающим. Любопытно другое, чем же эта эстетика так подкупает. Быть может, нечто подобное люди испытывают, посещая руины сгинувших цивилизаций и городов. Сама тень былого величия сияет, а мы как раз являемся частью этих обжитых руин. Или другой вариант: я просто не видел ничего другого в своей жизни и любуюсь родным болотом. Я сделал ещё один глоток пива и вновь осмотрел своё окружение, внезапно поняв, что оба варианта не противоречат друг другу.
– Эй, – до меня донёсся голос Иры, – ты меня вообще слышишь?
– Прости, я, видимо, задумался и опять залип. Нравятся мне эти «висячие сады». Ты что-то говорила?
– Я лишь спросила, как дома у тебя дела обстоят.
– А… – я сделал небольшую паузу, после чего, в обыкновенной для себя спокойной манере, ответил, – хуёво. А у тебя как?
Ира вытянула губы влево, плавно покачав головой в знак обоюдности. Посидев несколько секунд, она неспешно расстегнула куртку, продемонстрировав внутренний карман, в котором, как детёныш кенгуру в маминой сумке, скромно