я в полной мере ощутил, что алкоголь полноценно ударил мне в голову.
Обратно мы шли, немного покачиваясь, тем же маршрутом. Я опять ни о чём не думал, но уже с какой-то едва уловимой тревогой. На душе было как-то гадко, но я не понимал, почему. Вот мы снова проходили возле галереи. Снова её рука была в моей. Такая же холодная и тонкая. И всё тот же уставший взгляд на её лице. Наконец я понял, что именно почувствовал. Мне нестерпимо захотелось порадовать свою подругу.
– А знаешь, – я почувствовал, как косноязычно выговариваю слова, но тем не менее продолжил, – всё не так уж и плохо, как мы себе рисуем.
Ира остановилась и посмотрела на меня с недоумением.
– Всякий раз, когда мы видимся, мне комфортно. Я чувствую себя понятым. Мне кажется, это взаимно, раз ты каждый раз выходишь со мной посидеть.
Ира приподняла край губы в нарочито печальной улыбке, и опустила глаза:
– Да, в том-то и дело, что только ты меня понимаешь…
– Ну хочешь, – я резко развёл руками, – я не знаю, я… Я могу… Бля…
Я огляделся по сторонам. Захотелось совершить какую-то влюблённую глупость, лишь бы отвлечь Иру от её печали. Мой взгляд зацепился за пустой постамент у стены галереи, который был метрах в семи от нас. Не говоря ни слова, я направился к нему. Подойдя вплотную, я, зачем-то, смахнул снег, который тонким слоем запорошил верхушку пьедестала, а затем начал на него неловко взбираться.
– Ты чего делаешь?! – Ира была в изумлении.
Встав на постамент, я, пошатываясь от выпитого ранее, обратился к Ире:
– Ты ведь хотела услышать мои стихи…
Взгляд Иры резко сменился. Он всё ещё не был радостным, но усталость в глазах сменилась чем-то вроде надежды.
– Есть стих, который я сочинил после одной из наших посиделок. Он о нашем взгляде на мир. Но в нём есть намёк на спасение…
Я достал телефон, намереваясь прочитать стихотворение, но он, сука, сел. Выбора у меня уже не было, а потому пришлось рассказывать по памяти:
Тысячи лиц и тысячи судеб,
Видны в жёлтых глазах,
Равнодушных домов.
Как в фасеточных, смутных,
Безфокусных линзах –
Сотни безвкусных проекций о том…
Как все жаждут жизни?
Ждут в ней успех,
Желают быть частью,
Но быть выше всех.
И крысиные возни,
Ссоры, сплетни и спех –
Лишь шаги к тому счастью?
На мой взгляд только смех…
Быть частью гонки за данность…
Пять минут собирать воздух в кулёк,
Чтобы перед смертью сделать сладостный вдох…
Победителем будет проигравший.
Не тот, кто терпел и, позже всех слёг,
Или – вдохнув полной грудью пакет рано – сдох,
Ведь сама игра – это глупость.
Я не боюсь смерти, я боюсь играть в жизнь.
Где товары: пот, слёзы и кровь бегунов,
Завёрнутые в упаковки.
Само участие в марафоне как высшая честь,
И