себе под нос и сказала:
– Нет. Живой труп, пожалуй, не подойдет. Говорят, у Лисьего бога очень тонкое обоняние. Еще расчихается. А вот выжаренный солнцем и выбеленный временем живой скелет сгодится. Если будет скучно, так он своими кривляньями развлечет, а если голод настанет, так будет запас костей на черный день. Лисьи демоны, думается мне, кости жалуют. Живых скелетов у нас пруд пруди, выберем самого шустрого. И чтобы непременно на эрху играть умел: какая же свадьба без музыки?
С такими подарками смело можно было утверждать, что небеснолисья свадьба небожителям запомнится надолго!
[468] «У каждого своя лисья правда»
Ху Вэй возвращался на Небеса стремительно: чем скорее он выяснит, что на самом деле случилось с Ху Сюань, тем лучше.
Мысли пробегали искрами, но картина в голове не складывалась. Он явно что-то упускал. И еще это упоминание о каких-то удушенных лисятах. Ху Вэй хорошо знал только Лисье Дао, а Лисьезнахарское – в общих чертах. Полностью оно было доступно собственно лисьим знахарям и Ху Цзину – как главе Великой семьи.
Разумеется, когда Ху Вэй сменил бы отца на этом поприще, узнал бы и он, но в данный момент, несмотря на повышение в ранге, он все еще оставался лишь наследником Великой семьи Ху. У него были лишь общие представления о запретах для лисьих знахарей: не покидать мира демонов, не участвовать в лисьих ритуалах, посвятить свою жизнь знахарству и так далее.
Когда аура Ху Сюань исчезла из той палитры запахов, что хранило лисье обоняние Ху Вэя, он растерялся и испугался. В поместье Ху не осталось ничего, что носило бы на себе запах старшей сестры, словно его и вовсе не существовало. До этого момента Ху Вэй полагал, что мастер распознавать остаточную ауру существ, он и Ху Фэйциня нередко находил именно по ней, когда они разлучались в мире смертных. Но сейчас он и этого не смог почувствовать. А еще сквернее, что и на Небесах Ху Сюань не пахло, хоть Ху Вэй беспрестанно принюхивался.
Небожители от него шарахались. Вид у него был такой свирепый, что они уверились: Владыка демонов снова явился за чьими-то головами! Ху Вэй их даже не замечал.
На какой-то момент ему показалось, что и запах Ху Фэйциня пропал с Небес, и его так окатило холодом изнутри, что каждая шерстинка встала дыбом. Ху Вэй остановился, с искаженным лицом принялся ожесточенно нюхать воздух, но скоро черты его лица смягчились: запах Ху Фэйциня все еще наполнял воздух, просто к нему примешивалось что-то еще, одновременно знакомое и нет, поэтому Ху Вэй не сразу понял, что он принадлежит Ху Фэйциню.
«Нужно нос прочистить солью», – мрачно подумал Ху Вэй, решивший, что его нюх притупился из-за Ауры миров.
Аура Ху Фэйциня, как известно, несколько изменилась, когда он съел ягоду пробуждения: связь его с Тьмой стала прочнее и органичнее, сила Великого влилась в его собственную, – но Ху Фэйцинь остался Ху Фэйцинем.
Приближение Ху Вэя – стремительное, яростное, в клочья рвущее пространство – Ху Фэйцинь почувствовал сразу, едва тот пересек границу Небес.
– Ху Вэй возвращается, – сказал Ху Фэйцинь.
Ху