умением, опытом, – сказал Зарубин заготовленную фразу. – Надо помочь Даниилу разобраться, что тут к чему. Смотри, у него все шло нормально, удачи и провалы – это все рабочие моменты, но вдруг срываются сделки, причем по одному шаблону. Его нагло грабят…
– Угу, но почему-то выводят только пять миллионов, не алчные воры, – промямлил Феликс, неучтиво перебив патрона.
Георгий Глебович не заметил иронии в интонации, через паузу он перевел взгляд на Данилова и озадаченно произнес:
– А действительно, Даниил, почему не забрали больше, раз так подфартило добраться до счета?
Тот пожал плечами и развел руками – понятно, он об этом пока не думал. Зарубин снова обратился к Феликсу, собственно, это была похвала:
– Видишь, ты и нюансы сразу ловишь, а мы как-то по эмоциям больше… Ну, вот. Потом нападение на парковке. Я дилетант, конечно, но разделяю опасения Даниила, мне, как и ему, кажется, что все эти происшествия связаны, ну, не бывает таких случайностей. Значит, существует кукловод. Работу следует организовать, чтобы никто не догадался, иначе, если наши опасения обоснованы, враги Даниила предпримут более жесткие меры. Дружище, помоги, у тебя же опыт. Дам тебе времени, сколько понадобится.
Отказать Феликс не мог, но и особого желания не возникло копаться в чужих проблемах. С таким трудом перековал себя, отстранился от прошлого, настроился на новую рабочую волну – и на тебе: расследование догнало, как наказание какое-то, однако нашел способ не отказывать сразу:
– Мне надо подумать.
– Понимаю, – закивал Зарубин. – А до твоего решения что посоветуешь Даниилу? Как ему быть? Все эти происшествия мутные, ты согласен?
– Угу, – закивал Феликс, сосредоточенно потирая пальцем под нижней губой, взглянул на Данилова. – Мутная история, да, но… Я несколько иначе вижу обстоятельства, все эпизоды отдельными выглядят, а вы связываете их в заговор против вас. Почему, какие основания?
Случается, на простые вопросы однозначно ответить сложно, обосновать не на чем умозаключения, хотя общая картина как бы ясна. Данилов, обхватив пятерней подбородок, с минуту думал, да так усердно, что физиономия собралась в неподдающуюся описанию гримасу, слегка трагичную, но больше комичную. Здоровый мужик, акула бизнеса, и вдруг беспомощно-несчастный – это нелепо и смешно, с другой стороны, его состояние ясней ясного, никакой он не слабак, а столкнулся с вызовом жить ему или не жить, оттого и потерялся.
– Ладно, не парьтесь, – сказал Данилову, – когда-нибудь станет ясно. Итак, что вам делать… делать что… Вести себя так, будто ничего не случилось. И никому ни слова о замысле провести расследование, даже маме родной не говорить.
– А жене? – спросил Данилов.
– Вы странный, я же сказал: никому, даже маме. Поймите, любой человек, самый близкий, любящий вас, может выдать не потому, что захочет этого, а походя, нечаянно, случайно. И вообще, возьмите отпуск, поваляйтесь на диване, но не зря. А вспомните все неприятные моменты за последний год,