Ч-черт!
Вмиг выбросил перед собою слегу, кладя ее поперек бочага, и, кряхтя, ощериваясь грязным, залитым потом ртом, завалился набок, стараясь освободить застрявшую ногу. Куда там! Ногу плотно обжала холодная, вязкая, сосущая требуха, начала жевать, мять, давить ее своей плотью, сдирать сапог. Физическая сила была у требухи большая – Корнеев почувствовал, как его начало тянуть вниз…
Незащищенное его лицо густо облепили комары.
– Осторожно, мужики, – прохрипел Корнеев, изворачиваясь телом, хватая ртом воздух. – Не подходи пока ко мне… Мужики, провалитесь! Осторожнее!
В больших рассудительно-умных глазах Синюхина мелькнул испуг, второй ходок, рабочий Воронков, длинный и черный, похожий на грача, сохранял спокойствие. Корнеев с трудом пошевелил ногою в сапоге, воткнул конец слеги в какую-то сохлую, но, похоже, крепкую кочку, растущую из болота, будто пень, уперся в нее – результата никакого: трясина продолжала засасывать его. Нет, одному не справиться.
– Давай, Воронков, потихоньку ко мне, – Корнеев вместе с хрипом выплюнул болотную грязь, – рюкзак только сними! А ты, Кириллыч, откатись чуть назад, на страховке побудь.
– Понял, понял, – пробормотал Синюхин, «откатился назад», проверил почву под ногами – не гиблая ли? Страховка была нужна, с этими болотами ухо надо держать востро, у здешней бездони характер подлый.
Воронков сдернул с себя рюкзак, отбросил его к Синюхину, лег на живот, подполз к Корнееву, засипел, хватая его под мышки:
– Ну, давай, Сергей Николаич, давай, родной!
Корнеев уперся слегой в кочку, завозил в болотном чреве ногой, раздирая сапогом вязкую гнилую плоть. Из-под веселого зеленого покрывала, резко приподняв его, вылетел вонючий пузырь и, хлопнув, обдал Корнеева коричневыми брызгами. Корнеев сплюнул, закряхтел натужно, продолжая упираться слегой в кочку, ощеривая белые чистые зубы. Он замычал, наливаясь кровью. Услышал, как рядом сипит Воронков. Болотная плоть зашевелилась, забурчала недовольно, из-под кочек, из-под травяных шапок и лохмотьев стали выпрастываться вонючие громкие пузыри. Лопались они гулко, пугали людей.
– Вот с-сука, прочно прихватила, – ругался Корнеев, снова напрягся, освобождая ногу, наконец-то выбрался, отполз следом за Воронковым назад. – Как в разведке, – прохрипел он, – не знаешь, где кто тебя подстерегает, ё-моё!
– Действительно, как в разведке, – согласился Воронков. – В разведке иль в пехоте, там тоже ведь так бывало: утром встаешь и не знаешь, ляжешь вечером спать или нет. И мы вот не знаем, ляжем спать или будем киснуть где-нибудь в болоте.
Корнеев быстро переоделся в сухое.
– Может, отдохнем? – опять попросил Синюхин.
– Я же тебе сказал – погоди. – Корнеев, давя комаров, стер с лица грязь. – Двинулись! – скомандовал он, поднялся. Взял вправо, обходя болотный бочаг и разгребая рукою прозрачно-темное комариное облако. Снова немного скривил дорогу, взял еще правее.
На том