странно, но мать скрывала даже настоящий возраст сына, и Тургенев долго считал себя годом моложе. Только после смерти матери, в 1852 году, найдя книжечку с ее записями, он узнал, что родился 28 октября 1818 года – и сразу же стал на год старше: «Итак, мне исполнилось все тридцать четыре. Черт, черт, черт – так, значит, я уже не молод, отнюдь, отнюдь – наконец-то!»
Оба сына Варвары Петровны, и Николай, и Иван, были дружны между собой, но разница в их характерах была огромная. Ивана отличался необыкновенно добродушным, безобидным юмором, а Николай был насмешлив и не прочь при случае уколоть и даже серьезно подсмеяться. Иван искал, кому бы сделать добро, Николай не отказывался его сделать при случае и по просьбе. Речь Ивана была не совсем плавная, он пришепетывал и иногда точно подыскивал выражения, но всегда она была ласковая, какая-то сердечность сквозила в каждом ее слове, голос его был необыкновенно мягкий, симпатичный. Слышавший его раз, никогда его не забывал. Речь же Николая была необычайно цветиста и громка. Властная, своенравная, но прозорливая Варвара Петровна говорила сыновьям: «Не будет вам счастья, потому что оба вы у меня однолюбцы!»
4. Берлинские университеты
В 1838 году Иван сдал в Петербургском университете экзамены на кандидатскую степень, и на семейном совете было решено, что он продолжит свое обучение в Берлинском университете.
Перед самым отъездом в Петербург в Спасском случилась неприятная история. Иван и дворовый Порфирий возились во флигеле – хохотали и кидались друг в друга диванными подушками. Привлеченная шумом в комнату вошла мать, вошла как раз в тот момент, когда подушка, пущенная Порфирием, летела прямо в лицо Ивана Сергеевича. Тотчас она отдала приказание – проучить холопа и высечь его на конюшне плетьми. Никакие заступничества, никакие просьбы и мольбы со стороны сына не помогли и не заставили ее сменить гнев на милость и отменить решение. Это был еще один тяжелый эпизод, который укрепил Ивана в его ненависти к крепостному праву, означавшему беспредельную власть одних при полном бесправии других.
В мае 1838 году Тургенев отправляется в Германию. Одним из побудительных мотивов к этой поездке оказалась четко сформировавшаяся к этому времени ненависть к крепостному строю: «Надо было либо покориться и смиренно побрести общей колеей, по избитой дороге, – писал впоследствии Тургенев, – либо отвернуться разом, оттолкнуть от себя «всех и вся», даже рискуя потерять многое, что было дорого и близко моему сердцу. Я так и сделал… Я бросился вниз головою в «немецкое море», долженствовавшее очистить и возродить меня, и когда я наконец вынырнул из его волн – я все-таки очутился «западником» и остался им навсегда. Мне и в голову не может прийти осуждать тех из моих современников, которые другим, менее отрицательным путем достигли той свободы, к которой я стремился… Я только хочу заметить, что я другого пути перед собой не видел. Я не мог дышать одним воздухом, оставаться рядом с тем, что я возненавидел; для этого у меня, вероятно,