источнику, М. К. констатирует очевидную связь пушкинской «Сказки о мертвой царевне и семи богатырях» с гриммовской «Белоснежкой» («Sneewittchen»), отмечая при этом, что мотивы, использованные Пушкиным, отсутствуют в русских сказках. К сборнику Гриммов восходит, среди прочих, мотив поиска возлюбленной; эпизод с обращением царевича Елисея к солнцу, месяцу и ветру совпадает с аналогичным по содержанию сюжетом в сказке «Поющий прыгающий жаворонок» («Das singende springende Löweneckerchen»).
Все три указанные сказки из сборника Гриммов вошли в анонимно изданное французское издание (1830), находившееся в личной библиотеке Пушкина. Этот факт послужил вторым – и решающим! – доказательством того, что Пушкин вдохновлялся именно гриммовскими сказками: они послужили для него основным источником. Другое дело, что текст немецких сказок – об этом в статье М. К. говорится достаточно подробно – Пушкин «переключил» в русский контекст.
Что касается источников «Сказки о золотом петушке», то в этом вопросе М. К. полностью поддержал Ахматову, установившую в начале 1930‑х гг., что в основе пушкинской сказки лежит новелла американского писателя Вашингтона Ирвинга «Легенда об арабском звездочете»266. Выводы Ахматовой М. К. расширяет наблюдениями профессионального фольклориста, соотнося, например, «Золотого петушка» со сказкой «Петух и жорновцы» из сборника Афанасьева.
Исследуя далее запутанную и сложную историю возникновения «Сказки о царе Салтане», ученый сопоставляет различные черновые записи Пушкина (1822, 1824 и 1828 гг.), анализирует бытование данного сюжета в русской и мировой сказочной традиции и устанавливает новый источник, к которому обращался русский поэт: сборник Кирши Данилова. Отсюда – выводы о двойственном происхождении образа Царевны Лебеди (западноевропейская традиция авантюрной повести, разработанная Пушкиным в плане русского фольклора), о стилизованном и подражательном характере заглавия пушкинской сказки (лубочная повесть) и т. д.
Книжное происхождение имеет, по мнению ученого, и малоизвестная (неоконченная) пушкинская сказка о медведихе. Один источник, на который указал еще Всеволод Миллер267, – народное «Сказание о птицах», позднее отраженное в сборниках П. Н. Рыбникова и А. Ф. Гильфердинга. М. К. добавляет к нему другой источник: «Трудно судить, приходилось ли Пушкину слышать это сказание (т. е. «Сказание о птицах». – К. А.) в устной передаче. Но книжный источник, которым, несомненно, пользовался Пушкин, указать очень легко. Таким источником явился чулковский сборник268, прекрасно известный Пушкину и находившийся в его личной библиотеке»269.
Таким образом, большинство пушкинских сказок имеет, согласно Азадовскому, западноевропейское и книжное происхождение. Иной генезис имеет «Сказка о попе и о работнике его Балде» (не публиковавшаяся при жизни Пушкина). Ее источник – устный. Услышав однажды сказку о Балде, которая привлекла его своей антипоповской направленностью, Пушкин записал ее в своей тетради (1824)270.
Спустя полтора года М. К. перепечатывает свою статью «Источники