уживающихся рядом с самым узким мещанством, плюшкинством (крохоборством) и прямо иной раз свинством в отношении к другим, – И. А. приятно трогал и казался даже образцом благородства. Мы держали себя у него полными хозяевами, разгуливали по всему дому и смотрели, что кому хотелось.
Также висят у него в кабинете плакаты: «Книг из библиотеки не просить», – между тем как сам он привозил не раз курсисткам редкие книги, рукописи и давал их на дом, даже едва зная в лицо тех, кому давал. И некоторых вчерашних гостей своих он, наверное, видел только в первый раз, т. к., несмотря на приглашение одним семинаристкам, приехали и несеминаристки.
Демонстрирование своих рукописей И. А. большей частью сопровождал рассказом о том, как они к нему попали. Например, деревянного «Иисуса сидящего» И. А. просто-напросто выкрал с чердака монастыря во время всенощной, в чем ему помогал чуть ли не отец-казначей или хранитель ризницы, что-то в таком роде. А так как статую проносить надо было мимо молящейся публики и всей монастырской братии, то ее и закрыли, «вы понимаете, на случай, если бы нас окликнули. Дурно, мол, сделалось человеку, и все тут. Ну да, слава Богу, все сошло благополучно».
Некоторые археологические вещи, вроде старого оружия, бердышей, пищалей, домашней утвари и даже некоторых крестов, продал ему за бесценок какой-то сторож, который, прельстившись примером ученых копателей, вздумал сделаться археологом и самостоятельно заняться раскопкой курганов, спросил у И. А. советов и указаний на этот счет и таким образом добыл эти вещи, проданные потом Шляпкину.
Надеждинскую, кажется, коллекцию И. А. купил на аукционе, причем благодаря тому, что он дал взятку в 300 р. судебному приставу или кому там следует, – аукцион был веден жульническим образом, и за бесценок И. А. приобрел много ценного и редкого. Были, между прочим, такие эпизоды. Покупает он письменный стол, а пристав и говорит: «К столу полагаются две подушки», – и велит положить очень редкие диванные подушки итальянской работы XVI или XVII века с папским гербом, шитым золотом. Или по распродаже крупных вещей пристав объявляет: «Аукцион окончен. Все оставшиеся мелочи положить с вещами г-на Шляпкина, их нечего считать», – и пр. в таком роде.
И. А. хотя как будто и возмущался, с одной стороны, но с другой – несомненно гордился своим умением пользоваться случаем и, по всей вероятности, признавал втайне вместе с иезуитами, что цель оправдывает средства и ради науки все возможно47.
Когда уж нечего было больше смотреть и показывать, И. А. вытащил свой альбомчик с автографами и предложил просмотреть и его48. За него взялась было Батенина, но я поспешила предложить свои услуги для чтения вслух его содержимого, и альбом был в моих руках. Так спасла я отчасти свою честь.
Дело в том, что в первое посещение И. А. я нежданно-негаданно для себя должна была тоже «руку приложить». Каково мне это было – может понять только тот, у кого большое самолюбие, кто желает быть умным человеком, а на самом деле считает себя