боюсь, мой милый: брат легко может узнать, где мы остановились! – заметила померанцовая невеста, испустив глубокий вздох.
– Узнать… вздор!.. переломил ребро… неделю отдыхать… поедет… не догадается… проищет месяц… год не заглянет в Боро… приют безопасный… захолустье – ха, ха, ха!.. Превосходно!
– Скорей приходи, мой друг, – сказала девственная тетка, когда жених её надел свою скомканную шляпу.
– Тебе ли напоминать об этом, жестокая очаровательница? – отвечал м‑р Джингль, напечатлев девственный поцелуй на толстых губах своей восторженной невесты.
И, сделав отчаянное антраша, кочующий актер перепрыгнул через порог.
– Какой душка! – воскликнула счастливая невеста, когда дверь затворилась за её женихом.
– Странная девка! – сказал м‑р Джингль, проходя галлерею.
Мы не станем продолжать длинную нить размышлений, гомозившихся в разгоряченном мозгу м‑ра Джингля, когда он «летел на крылиях любви» за позволением вступить в законный брак: бывают случаи, когда вероломство мужчины приводит иной раз в содрогание самое твердое сердце. Довольно сказать, что кочующий актер, миновав драконов в белых передниках, счастливо добрался до конторы и мигом выхлопотал себе драгоценный документ на пергаменте, где, как и водится, было изъяснено, что: «архиепископ кентерберийский приветствует и благословляет добродетельную чету, возлюбленного сына Альфреда Джингля и возлюбленную дщерь Рахиль Уардль, да будут они в законном супружестве» и проч. Положив мистический документ в свой карман, м‑р Джингль с торжеством направил свои шаги в обратный путь.
Еще не успел он воротиться к своей возлюбленной невесте, как на дворе гостиницы «Белого Оленя» появились два толстых старичка и один сухопарый джентльмен, бросавший вокруг себя пытливые взгляды, в надежде отыскать предмет, способный удовлетворить его любопытству. В эту самую минуту м‑р Самуэль Уэллер ваксил огромные сапоги, личную собственность фермера, который между тем, после утренних хлопот на толкучем рынке, прохлаждал себя в общей зале за легким завтраком из двух фунтов холодной говядины и трех бутылок пива. Сухопарый джентльмен, осмотревшись вокруг себя, подошел к Самуэлю и сказал вкрадчивым тоном:
– Любезнейший!
«Знаем мы вас», подумал про себя Самуэль «мягко стелете да жестко спать. Хочет, вероятно, даром выманить какой-нибудь совет». Однакож он приостановил свою работу и сказал:
– Что вам угодно?
– Любезнейший, – продолжал сухопарый джентльмен с благосклонной улыбкой, – много у вас народа нынче, а? Вы, кажется, очень заняты, мой милый, а?
Самуэль бросил на вопросителя пытливый взгляд. Это был мужчина средних лет, с продолговатым лицом и с маленькими черными глазами, беспокойно моргавшими по обеим сторонам его инквизиторского носа. Одет он был весь в черном, и сапоги его блестели, как зрачки его глаз, – обстоятельство, обратившее на себя особенное внимание