деле постороннему лицу, то ваше собственное личное вмешательство может оказаться не только бесполезным, но и вредным, a посему – второе правило – надлежит нам иметь, при существующих обстоятельствах, полную доверенность к этому оффициальному лицу. Во всяком случае, м‑р… (он обратился к другому толстенькому джентльмену) извините, я все забываю имя вашего друга.
– Пикквик, – сказал м‑р Уардль.
Читатель давно догадался, что толстенькие старички были не кто другие, как почтенный президент Пикквикского клуба и достопочтенный владелец хутора Дингли-Делль.
– Извините, почтеннейший м‑р Пикквик, во всяком другом случае мне будет очень приятно воспользоваться вашим советом в качестве amici curiae; но теперь, при настоящих обстоятельствах, вмешательство ваше с аргументом ad captandam benevolentiam, посредством десяти шиллингов, не может, в некотором роде, принести ни малейшей пользы.
Сухопарый джентльмен открыл опять серебряную табакерку и бросил на своих собеседников глубокомысленный взгляд.
– У меня, сэр, было только одно желание, – сказал м‑р Пикквик, – покончить как можно скорее эту неприятную историю.
– Такое желание, почтеннейший, делает вам честь, – заметил худощавый джентльмен.
– И с этой целью, сэр, – продолжал м‑р Пикквик, – я решился в этом деле употребить финансовый аргумент, который, сколько мне известно, производит самое могущественное влияние на человека во всех его положениях и возрастах. Я долго изучал людей, сэр, и могу сказать, что знаю их натуру.
– Очень хорошо, почтеннейший, очень хорошо, но вам следовало наперед сообщить лично мне вашу счастливую идею. Почтеннейший м‑р Пикквик, я совершенно убежден, вы должны иметь отчетливое понятие о той обширнейшей доверенности, какая обыкновенно оказывается оффициальному лицу. Если требуется на этот счет какой-нибудь авторитет, то я готов напомнить вам известнейший процесс Барнуэлля[3] и….
– Как не помнить Джорджа Барнуэлля, – перебил вдруг Самуэль, бывший до сих пор безмолвным слушателем назидательной беседы, – я знаю этот процесс так же, как вы, и моим всегдашним мнением было то, что молодая женщина одна заквасила здесь всю эту историю: ее бы и под сюркуп. Но об этом, господа, мы потолкуем после, если будет вашей милости угодно. Речь идет теперь о том, чтоб я согласился из ваших рук принять десять шиллингов серебряною монетой: извольте, господа, я согласен. Сговорчивее меня не найти вам дурака в целом свете (м‑р Пикквик улыбнулся). Теперь вопрос такого рода: за каким бесом вы хотите дарить мне ваши деньги?
– Нам нужно знать… – сказал м‑р Уардль.
– Погодите, почтеннейший, сделайте милость, погодите, – перебил оффициальный джентльмен.
М‑р Уардль пожал плечами и замолчал.
– Нам нужно знать, – сказал оффициальный джентльмен торжественным тоном, – и мы спрашиваем об этом вас собственно для того, чтоб не обеспокоить кого-нибудь из домашних, – нам нужно