ладонями по рулю, не прошло и десяти дней, как он забрал автомобиль из мастерской.
– Приехали,– сказал он. – Прогуляемся до твоего дома или такси вызовем?
– Такси в такое время неохотно приезжают, – ответила Катя. – А как же машина? Бросишь её здесь?
– Не брошу, а оставлю ненадолго. Угонять её смысла нет – эта старушка никому, кроме меня, не нужна. Разорять посреди дороги никто не станет. Пошли? Я так понимаю, что идти недалеко?
–Днём напрямик через территорию завода мы бы минут за пятнадцать дошли, а в обход, конечно, дольше.
– Разве это плохо? – он взглянул на неё.
– Наоборот. Но я, всё равно, одна идти побоялась бы.
–Ты не одна.
–Поэтому и не боюсь.
Они шли, держась, как дети, за руки. Почему молчала Катя, Алик не знал, а у него желание разговаривать пропало из-за появившегося вдруг ощущения опасности. Пока было непонятно, чем это вызвано, но интуиции, что не раз спасала ему жизнь, он доверял всецело и насторожился. Однако до самого общежития ничего не случилось.
Около подъезда остановились.
–Я бы сейчас чаю выпила,– неожиданно сказала Катя.– У меня есть замечательный чай с травами и ягодами. Хочешь?
– Очень, но, боюсь, уже поздно. Твоя мама, должно быть, уже спит.
– Мама вчера уехала в санаторий на целых три недели. Пойдём?
Свет уличных фонарей отразился в её глазах, гладкая прядь упала на щёку. Он отвёл эту прядку с лица. Губы девушки тронула улыбка. Не надо было ничего говорить, всё было ясно и так.
Они прошли по гулкому просторному фойе, потом по узкой лестнице, прятавшейся за углом, поднялись на третий этаж. Дверь, которую отперла Катя, располагалась посредине длинного широкого коридора, заставленного старой мебелью, детскими ванночками, велосипедами и какими-то тюками.
В тесной прихожей возникла неловкая пауза. Оба замешкались, не зная, как себя вести дальше. Алик осторожно обнял девушку, но она вдруг качнулась ему навстречу так, словно её сильно толкнули в спину. И в нём внезапно забушевали такие неодолимые первобытные силы, что сопротивляться им было невозможно.
Позже, будто сквозь пелену тумана вспоминалось, как они переместились в комнату, как торопливо скидывали с себя одежду. Водоворот пережитых ощущений был настолько ярким, что всё – мир, вселенная, сама жизнь – сосредоточились в Кате, и то, что она подхватывала и продолжала каждое его движение, пьянило и затмевало окружающую действительность.
Наконец буря утихла. Успокоилось дыхание, вернулась ясность мыслей, и он вновь начал трезво воспринимать окружающее. Оказалось, что они лежат на узкой кровати в крохотной комнатке, где, кроме письменного стола и маленького комода, стоящих впритык, не могло поместиться больше ничего. Темноту рассеивал свет уличного фонаря.
– Не понимаю, что вдруг на меня нашло, – прошептала Катя. – Безумие какое-то.
Её голова лежала на его плече, и волосы щекотали щёку.
– Судьба, Господь или