который надо просвещать. Считает себя настоящим русским и уверен, что работает ради блага того самого народа. Однако возможностей быть понятым этим народом у него нет. С офицерами и солдатами он обращается пренебрежительно. Красногвардейцы подчас с трудом выносят его, злорадствуют из-за его промахов. Но поскольку они не доверяют всем, кто служил старому режиму, то охотно верят якобы «гонимым при царе»: полякам, латышам, евреям…»
С утра до заката, каждый день Грондейс ездил с Шостаком по войскам. А вечерами до хрипоты дискутировал с красным комиссаром.
Кончилось тем, что Шостак предложил ему съездить с ним в Москву. И Грондейс с удовольствием согласился.
В Москве голландец посетил бывшего главнокомандующего Юго-Западным фронтом генерала Брусилова, который перешел на сторону большевиков. Когда Грондейс объявил высшим советским властям, что ему, газетчику, необходимо съездить в колчаковскую Сибирь, то большевики препятствовать не стали. Даже снабдили его охранной грамотой.
ПРОПУСК
Настоящий выдан подданному королевства Нидерланды Людвигу Хермановичу ГРОНДЕЙС, военному корреспонденту буржуазных и социалистических газет и журналов с дозволением собирать сведения не секретного характера для написания им разных правдивых статей.
Помощник секретаря СНК Вилкин
Грондейс раскрыл плоский портсигар из крокодиловой кожи, достал тонкую черную сигариллу и закурил.
– Не угодно ли? – он предложил портсигар Новосильцевой. – Правда, табак бразильский, очень крепкий – не турецкие вам и не греческие. Но сейчас многие дамы за границей и бразильский курят. А во Франции того пуще – чёрный «корпораль».
– Благодарю, я не из числа таких дам. Кстати, разрешаю вам курить в моем присутствии.
– О, вы бесконечно любезны! – поперхнулся дымом голландец.
Попыхтев сигариллой, спросил:
– Откуда такие странные намеки относительно моей персоны? И моей семьи? Только не удивляйте меня долго. Лучше быстро и сразу.
– Служила по ведомству генерала Батюшина. Даже имею офицерский чин.
– Ага! – торжествующе заявил Грондейс. – Вот где собака зарыта. А я сразу вас разгадал.
– Сразу? Мне показалось – наоборот. С опозданием.
– То есть, я понял, кто вы. Но… плохо ваше бывшее ведомство работало, если вы заявляете обо мне такие странные вещи без доказательств.
– Плохо, – согласилась Новосильцева. – То плохо, что тогда они не смогли доказать. Но, по-моему, все это давно никакого значения не имеет. Правда? Та война ушла. А мы всего лишь ее живые осколки.
– Тем не менее, вы неспроста подошли. Вам поезд нужен, верно? Вы хотите уехать.
– Видите чешского надпоручика на контроле?
– Не только вижу, но и хорошо его знаю. Ярек Кучера.
– Вор и убийца Кучера, – с ненавистью уточнила Новосильцева. – Его мерзавцы ограбили меня и моих друзей.