Он стал рассказывать о своей семье, о том, как сильно травмировали его отношения с родителями и о том драматическом багаже, который он вынес из своего детства и юности. И я помню, как это меня ошарашило! То есть не его личная история, таких историй миллион, а то, почему он ее рассказал. Задачей Нила было дать понять всем нам, его ученикам, что наше творчество: темы на которые мы пишем или снимаем, рисуем картины, лепим из глины или воспитываем детей, все что мы делаем – все это горит на топливе нашего опыта, на том, кем мы являемся, что мы прошли. И это стало для меня точкой отсчета, поворотным моментом в моем творчестве. Я вспомнил историю про Габриэля Гарсиа Маркеса, который прочел что-то из Хемингуэя и воскликнул: «А что, так можно писать?» и уселся за «Полковнику никто не пишет». Примерно так же почувствовал себя и я. А что так можно? Не нужно ничего сочинять? Можно писать о том, что тебя волнует и тебе за это ничего не будет? Можно говорить на эти темы и не бояться обидеть кого-то? Можно рассказывать о том, что чувствуешь и не бояться растерять друзей и родных? Да, можно! Да, нужно!
Всю свою жизнь я прятал свое прошлое в себе, переваривал его, как стиральная машина с бесконечным циклом белье в барабане, и даже не подозревал, что именно оно, мое прошлое, может стать самым лучшим бэкграундом, самым главным источником вдохновения и творчества и самым богатым для него материалом. Ведь никто раньше мне об этом не говорил. Я понял, что мне не нужно ничего придумывать, все, что мне нужно, у меня есть. Хотя бы для начала. И эта мысль стала для меня прорывом и освобождением! Настоящим озарением! Но главное, эта мысль примирила меня с собой, я полюбил себя и свое прошлое несмотря на то, каким бы драматичным оно ни было.
У меня есть еще один пример того, как автобиография стала фундаментом целого цикла картин одной художницы. Более того, этот пример наглядно (а как еще, это же художественное творчество) показывает, как личные воспоминания переплавляются в образы понятные всем и становятся настоящим искусством. Несколько Московских и Европейских галерей сегодня хвастаются тем, что в их фонде есть работы Евгении Мельниковой. Евгения – современная художница, прошедшая долгий путь поиска себя. Как и многие художники, она получила академическое образование. Но проблема была в том (и это не только ее проблема, а большинства выпускников академических художественных вузов), что академическое образование хоть и дает весь набор навыков и инструментов, но так сильно запирает в рамках, что выпускники буквально задыхаются и не знают, где они все это могут применить, что им писать и о чем говорить в своих работах. Им словно говорят: теперь ты готов, делай что хочешь! Однако никто и не подозревает, что именно он хочет и как это вообще – хотеть. Их будто во всеоружии выставили за дверь, а за этой дверью мир, в котором не с кем воевать. Можно много спорить и говорить о современном искусстве, но главный его постулат – искусство должно быть высказыванием. Современное искусство – это всегда контекст и текст в этом контексте. Академизм оказался слишком оторван от современности.