пот стекал по позвоночнику.
– Я сделала то, что должна была, – сказала она.
– Это мы и хотим понять, – ответил агент. – Ваша версия полностью совпадает с показаниями пассажиров. Но есть детали, которые требуют пояснения.
– Какие?
Он не ответил. Только включил камеру и нажал кнопку. Показания начались.
Позже, уже ближе к рассвету, Карлу отвели в медицинский отсек для осмотра. Когда она вышла из душной, белой палаты, в коридоре стояла Лиа – с растрепанными волосами, в чужой толстовке, с глазами, в которых было столько огня, что Карла почувствовала, как что-то внутри неё невольно тянется вперёд.
– Ты в порядке? – спросила Лиа, голос чуть сорвался.
– Ты была удивительно хладнокровна, – сказала Карла в ответ. – Даже когда все кричали.
– Я… Я видела подобное. Работа. Журналистика.
Карла улыбнулась уголками губ. – Странная у тебя журналистика.
– У тебя – странные манёвры. Кто тебя учил бить людей пяткой в горло?
– Кабул. Пять месяцев. Двое погибших. И одна привычка – не умирать, когда нужно жить.
Они замолчали. Между ними была тишина, напряженная, как трос. И что-то в этой тишине было настоящим. Лиа шагнула ближе.
– Знаешь, – тихо сказала она. – Я много кого видела. Много кто делал героические вещи. Но ты… Ты не делаешь вид. Ты не врёшь. И я не помню, когда последний раз встречала человека, который идёт на смерть – без фальши.
Карла посмотрела на неё. Долго. Словно не верила. А потом выдохнула:
– А ты не боишься таких людей?
Лиа не ответила. Она только сделала ещё шаг – ближе. Их плечи почти касались. И тогда, между больничным коридором и реальностью, между испачканной формой и сумраком утра, впервые за весь этот проклятый день Карла почувствовала не тревогу, а тепло.
ГЛАВА III. Точка разлома
На третий день после инцидента Сан-Педро выглядел как выцветшая открытка: солнце светило слишком ярко, пальмы дрожали в мареве, как будто само пространство пыталось забыть то, что случилось. Но у воспоминаний нет кнопки «стоп». Особенно у тех, кто выжил.
Карла Рейес стояла у окна гостиничного номера, в который её поселили «на время следствия». Снаружи шумели мотороллеры, дети катались на велосипедах, и всё казалось нормальным, если бы не утренний брифинг, в котором каждое слово агента Слоуна звучало так, будто имелось в виду совсем другое.
Он вошел в конференц-зал без стука, как всегда. Его движения были лишены лишнего – ни поворота головы, ни взмаха руки, ни полуслова. Только чёткие шаги и документы, шлёпнувшиеся на стол с мрачной уверенностью. Он посмотрел на Карлу, как хирург смотрит на пациента, не зная, спасёт ли операцию.
– У нас есть проблема, – сказал он.
Карла молчала. Ее пальцы были сцеплены на коленях, спина прямая. Слоун уселся напротив, достал папку и раскрыл её. На первой странице – фотография мужчины. Избитое лицо, запекшаяся кровь, пустые глаза.
– Акиньел Тейлор. Официально – гражданин США, родом из Нью-Джерси.