дерево.
Ох, и мерзкое было у него настроение: на работе не складывалось, все считали его белой вороной, с женщинами дела не решались, и с братом отношения были натянутые – тот полагал, что все Юркины личные страдания и переживания яйца выеденного не стоят, главное – семья! Но Юрке-то тогда было всего двадцать шесть, и такой жизненной мудрости, как у брата, у него не было. А поэтому… А потому он вот так сидел, сидел, курил, курил, думал, думал, пока на него не набрёл Николай.
– Э! А ты чего не отзываешься? – Колька присел рядом. – Тебя там все ищут, Славка говорит, ушёл за камнями, и уже два часа нет.
Колька закурил, затянулся несколько раз, потом внимательно осмотрел Юрку, глянул на верёвку и… всё понял.
Он вскочил, рывком за грудки поставил Юрку и коротким ударом в челюсть свалил его в снег. Но топтать Юрку он не стал (нужно было, наверное, но не стал). А вместо этого опять присел на дерево и достал новую сигарету.
– Охренел, да?! Я давно на тебя смотрю: всё молчишь-молчишь – небось о бабах своих всё думаешь? Бабы – они, конечно, зло. Но без них херово! Вставай давай… – Колька протянул руку Юрке, но тот отмахнулся, – В рожу получил – не обижайся: за дело… Ты, думаешь, один такой? Вон у Вокарчука подруга в Стрежевом осталась, а он жену с Украины везёт с дочкой. И у нашего космонавта жена молодая… Так что… – Колька несколько раз сильно затянулся, напустил облако дыма и затушил сигарету о каблук, – дурака не валяй, отряхнись, снимай верёвку и пошли на базу. Там уже пожрать приготовили. Есть охота!
Юрка нехотя поднялся. Они вместе сняли верёвку и пошли к палатке. Колька шёл и рассказывал историю «про любовь»
– Вот ты говоришь, любовь у тебя… Конечно, любовь! Только она бывает разная. – Колька шёл своим чётким вымеренным шагом – его часто на полевых работах использовали как шагомер, мерили им расстояния.
– Жил у нас в деревне дед Митрич. Местный наш Щукарь. Вечно попадал в разные истории. Раз поехал зимой в Тюмень к сыну. Погостил, а на обратной дороге решил выпить в аэропорту пивка. Давно пива не пил. Выпил пару кружек – и в самолёт. А самолёт Ан-2, местные авиалинии. Взлетели, летят… и тут Митричу захотелось в туалет, по-малому… Идёт он в кабину к пилотам, стучится, второй пилот открывает, спрашивает: «Тебе чего надо, дед?» Митрич: «В туалет бы, сынки…» Пилот посмотрел на него, хитро улыбнулся, подмигнул и говорит: «Ссы, дед, в штаны – нет в кукурузнике туалетов», – и закрыл дверь. Митрич постоял-постоял и пошёл на место. «Потом, – рассказывает, – сижу… ага, а мочи уже нет терпеть-то… и начал я, значит, потихоньку себе в штаны пускать, ага. А штаны ватны, толсты, не промокат снаружи, а снутри впитыват». В общем, справил он нужду. Хорошо ему стало – тепло в штанах. А тут и прилетели. Пока он с районного центра в неотапливаемом автобусе доехал, штаны все промёрзли и колом встали. Пришёл домой, а его Дуси нет. Он штаны снял и от греха на печку закинул,