в соседнюю комнату, где за ужином сидел Езекия.
– В гостиной человек, – сказал Джек, – который хочет вас видеть. Он говорит, что его зовут капитан Баттс с «Арундела».
Езекия смотрел на Джека, пока тот говорил. Он немедленно отложил нож и вилку, отодвинул стул и встал. Джек последовал за ним в гостиную. Он стоял за дверью, заглядывая внутрь. Когда мастер Типтон вошел, незнакомец встал, протягивая старому торговцу с Америкой большую коричневую волосатую руку с твердой, ороговевшей ладонью.
– Как поживаете, мастер Типтон? – произнес он дребезжащим голосом. – Я очень рад вас видеть.
– Что ж, в таком случае, мастер капитан Баттс, – сказал Езекия, неохотно подавая ему вялую руку, – я тоже очень рад вас видеть – больше, чем вы меня, потому что я ждал вас три дня назад и задавался вопросом, где же «Арундел». В «Золотой рыбке» девятнадцать слуг, которых должны были забрать вчера утром. Их проживание в гостинице обходится в десять пенсов в день за каждого. А как вы думаете, кто за это платит?
– Ну-ну, мастер, – сказал посетитель, – я не виноват, что меня не было здесь вчера. Виноваты ветер и течение, так что предъявляйте им счет за то, что вы потеряли. Мы не можем плыть без ветра, правда? и не можем плыть против течения, верно? Что касается людей, то чем скорее у меня окажутся документы на допуск и люди на борту, тем лучше. Прилив начинается в восемь часов, и если поднимется ветер, а на то похоже, что ж, я уйду с уходом воды.
Мастер Езекия огляделся. Джек все еще стоял в дверях.
– Иди поужинай, Джеки, – сказал он, а затем встал и закрыл дверь, и Джек вернулся в столовую.
Все время, пока Джек сидел за едой, старая Дебора, не переставая, ругала его за то, что он так поздно пришел.
– Вот ты вечно так, – говорила она, ее голос становился все пронзительнее. – Ты всегда опаздываешь и думаешь только о себе.
– Нет, я не всегда опаздываю, – возразил Джек. – Вчера я не опоздал ни на завтрак, ни на ужин.
– Но ты вообще не пришел домой к обеду, – продолжала Дебора, – а я все берегла для тебя еду, и картошка размякла в духовке и уже никуда не годилась.
– Мне не хотелось обедать, – сказал Джек. – Я поел на пристани.
– Ну, – сказала Дебора, – ты мог как опоздать, так и вообще не прийти, поэтому я все ждала тебя, пока все это не высохло и не пропало, да, пропало, а какие-нибудь бедняги этой еде были бы рады.
В промежутках между ее ворчанием Джек слышал отдаленный рокот голоса капитана Баттса в кабинете.
В сумерках кухня становилось все темнее и темнее, и Джек едва мог разглядеть еду на тарелке.
– Хорошо бы ты принесла свечу, Дебора, – попросил он, – а то я ложку мимо рта пронесу.
– Свечу! – сказала Дебора. – Если бы ты пришел к ужину вовремя, тебе не понадобилась бы свеча. А теперь обходись без нее.
– Ладно, – сказал Джек, – неважно, я уже закончил есть.
– Ну, если закончил, сходи к насосу и принеси воды.
Джек взял ведро и ушел. Он отсутствовал долго, уже была почти ночь, когда он, спотыкаясь, вернулся