брат со мной не разговаривал, безучастно готовя завтрак и делая вид, что совсем меня не замечает.
Приготовив кофе, я уселся на стуле и шумно вздохнул.
– Не дуйся, Чоки. И давай без всей этой суматохи. Нам нечем больше заняться, что ли?
– Заниматься твоим здравомыслием у меня в прерогативе, – мрачно заговорил Бастиаан. – Я чист уже больше года. А ты – нет! Это меня волнует, и плевать, что ты считаешь это суматохой.
– Да блядь, будто я на героине сижу, – не хотел портить начало дня, но все пошло опять наперекосяк. – Зачем столько драматизма?
– Драматизма? – брат разъярился так, что чуть не запустил в меня тарелкой. – Тебе все кажется нелепым?
– Мне кажется, все это преувеличением. С хрена ты вообще стал такой паинькой?
– Может, потому, что не спускаю все деньги на каннабис?
В горле застрял ком, остро похожий на рыбную кость. И как бы ни старался протолкнуть частыми глотками, все равно этот проклятый ком стал меня душить.
– Я не спускаю все деньги на это.
– Неужели? Сколько же стоит последний джойнт, которого ты купил с каких-то левых рук? Думаешь, я не знаю, что трава из кофешопа тебе больше не вставляет?!
– Чоки… – пронесшийся по мне холод заставил съежиться и одновременно испытать такой напор раздражения, неприятно смахивающего на ломку. – Давай без этого.
– Без чего, Тид? – ясно, что понимал сам, как сильно давит, но, видно, больше не собирался сбавлять обороты. – Без разоблачения твоей зависимости? Нет, больше смотреть на это сквозь пальцы не собираюсь. Пока ты еще можешь здраво думать и принимать верные решения. Так что давай решим со всем этим разбираться вместе, только я и ты. Пока я не посчитал необходимым привлечь к этой проблеме родителей и врачей.
В комнате резко стало как-то темней. И оглушительно тихо.
Море слов рассудок силился подобрать, но все казалось больше не к месту, напрасным. Его взгляд беспощадно надломил во мне уверенности.
Вероятно, понимая сам, что сказал достаточно, Бастиаан вышел из кухни, забросив приготовления завтрака.
Кофе стал противным до жути, оставил его недопитым. Оделся, взял ключи от байка и вышел из дома. Прикурив, сел в седло и стал раздумывать, куда себя деть.
Достал телефон и непроизвольно пролистал список контактов до имени «Эсми». Увидеть ее чистые глаза, окутаться теплом открытой улыбки и веселого смеха, затянуться нежным ароматом ее духов… Стало вдруг нереальным.
Душила непонятная зараза, разворотившая такие чувства, что тошно стало почти до рвоты. И все предстало таким никчемным, будто до этого пытался сделать нечто невыполнимое. Неподходящее, мной незаслуженное.
Нажал на кнопку и погасил экран.
Потушив и отправив в карман недокуренную сигарету, натянул шлем и повернул ключ в замке зажигания. Путь наметился почти сразу, едва сорвался с места, лавировать по пустым улицам не составило большого труда.
Вскоре оказался в Схидаме. Никогда здесь не останавливался, но все равно знал нужные перекрестки и необходимый двор, обнесенный трехэтажными